Онлайн книга «Зимняя коллекция детектива»
|
…А на дворе, между прочим, смеркалось… …Преодолевая одышку (проклятое курение, пора завязывать), я поведал Лесе о нечаянно подслушанном разговоре Вадима с бухгалтером. – Интересно, – молвила девушка, когда я закончил. – Но возникает вопрос: ведь ты уже знал, что Иннокентий совершил растрату, так? Даже мне об этом рассказал… – Да, со слов Сани. – Саня… А может, твой Саня всю историю затеял? И Большова – подставил? – Может… – дернул плечами я. – Значит, Сашка об афере, по меньшей мере, знает? – Наверняка. – Зачем тогда бухгалтеру убивать Сухарова, если все равно тот – не единственный свидетель его растраты? – Понятия не имею. Что-то тут странное, с этой растратой… Может, напрямую Сашку спросить? – А спроси, – ритмично работая палками, ответствовала Леся. – И спрошу. – И другой вопрос, скорее риторический. Достаточно ли у Иннокентия смелости, чтобы совершить покушение на убийство? – Может ли человек под страхом увольнения, да с волчьим билетом, убить? – подхватил я. – Я считаю, может. Особенно если между ним и убитым давняя, застарелая ненависть. А судя по тону, каким Сухаров разговаривал с бухгалтером, он его унижал не в первый, да и не во второй раз. Столь длинная тирада совсем сбила мне дыхание, а Леська казалась неутомимой: – Тогда другой вопрос. Как Иннокентий выследил на трассе Сухарова с Гореловой? – Представления не имею. Но ты, кажется, хотела рассказать мне еще кое-что? – Да, хотела, – кивнула Леся, энергично работая палками. Я уже давно перешел на подъем «елочкой», а она, упорная, все поднималась классическим ходом по лыжне. – Знаешь, из того, что я услышала, становится ясно, что Стелла, жена Родиона, далеко не простая девочка, вдруг запавшая на красивого, сильного, богатого Вадима. У нее тоже имеется какая-то тайна… – А именно? – Когда б я знала!.. Ну, вот, слушай, постараюсь рассказать близко к тексту. А ты в хроники нашего путешествия внеси. Глядишь, они нам и понадобятся. – Понадобятся – зачем? – А вдруг придется распутывать настоящее преступление? Бог его знает почему, но мне до сих пор кажется, что здесь должно произойти еще что-то… Что-то по-настоящему страшное… Но тут мы наконец забрались на высшую точку холма, и теперь лыжня, петляя, круто уходила вниз. Там, среди деревьев, горели электрические огоньки, а указатель сообщал, что до оленьей фермы остается километр. Рядом висел предупреждающий восклицательный знак («Прочие опасности»), а подпись под ним гласила: «Dangerous downhill»[14]. – Поговорим потом. Давай аккуратней, Лесечка, – улыбнулся я. – Поедем по центру, чтоб тормозить можно было. Мы ухнули с холма. Холодный воздух обжигал щеки, нос и глазные яблоки. Широкая, ухоженная просека петляла, на поворотах приходилось притормаживать, и душа пела от стремительного полета. Спустя пять минут яркого, словно секс, полета мы выкатились прямо на поляну, где размещалась оленья ферма. Сразу стало ясно, что ферма – не что иное, как туристский аттракцион. Пара-тройка олешек, весьма фотогеничных, меланхолично рыли снег в поисках ягеля. Их привязали к столбикам в местах, более всего подходящих для фотосъемки. Одного, абсолютно белого, с самыми ветвистыми рогами, разместили даже вне загона, и с ним можно было попозировать чуть не в обнимку. Леся немедленно достала из своего рюкзачка фотоаппарат, и я пощелкал ее на фоне ветвисторогих животных, а потом она сфотографировала меня. |