Книга Зимняя коллекция детектива, страница 302 – Анна и Сергей Литвиновы, Татьяна Устинова, Татьяна Полякова

…Впрочем, Леська – вот что значит сибирячка, говорят, они там с лыжами на ногах рождаются! – задала такой темп, что вскоре я перестал наслаждаться отсутствием звуков и красок. Девушка упорно лезла в горки, лихо съезжала с них, еще и придавая себе ускорение палками, а на равнине работала ритмично и даже щеголевато. Техника у нее оказалась что надо. Я, несмотря на свой разряд, из последних сил тянулся за ней и даже пару раз замечал (увы для моего самолюбия!), что девушка сбавляет обороты, чтобы я не отставал.

Впрочем, самоуверенность никого и нигде до добра не доводит. Не пощадила она и Леську. Стоило ей возгордиться своим умением и стилем (не знаю, по каким признакам в ее беге, но я это заметил), как норовистая судьба мгновенно сбросила ее носом в грязь (то есть в нашем случае, конечно, в белейший, чистейший снег). Мы подъехали к спуску с резким правым поворотом (на обочине даже помещался специальный знак – такой же, как на автодорогах: «крутой поворот»). Леся кинулась первой, однако не удержала лыжи в лыжне и выскочила из нее, отчаянно попыталась восстановить равновесие, но не смогла, грохнулась и кубарем отлетела аж к противоположной стороне трассы, прямо к подножию елки – и замерла на снегу в неудобной позе. Сердце у меня упало. Я бросился к ней.

В тот момент, когда я затормозил у распростертого тела, она, слава богу, подняла голову.

– Ты в порядке? – выкрикнул я.

(Сейчас, вечером, описывая события дня, когда улеглось волнение от случившегося, не могу не отметить, как незаметно, но широко вошла в нашу речь калька с английского: «Ты в порядке?» – «Are u OK?» – вопрос, который любят задавать герои американских боевиков после серии зубодробительных ударов или падения с двухсотметровой скалы.) Вот и я, как дурак, спросил в тот момент Лесю, о’кей она или не о’кей. Девушка потрясла милой своей головкой, подвигала, лежа на снегу, руками и ногами, улыбнулась и сказала: «Кажется, да». Я нагнулся к ней, подхватил под мышки и осторожно помог встать. Когда она поднялась, я не отпустил ее, а, напротив, прижал к себе.

– Ты что? – сухо проговорила она.

– Жалею тебя.

– Совершенно не нужно. Отпусти.

Я не отпускал. Довольно глупо получалось. Объятия на лыжах, ха-ха-ха.

– Я ведь не просто так, – попытался объясниться я. Кажется, место и время я выбрал далеко не самое удачное. – Ты милая, красивая, умная. Ты мне очень нравишься.

– Лыжной палкой по голове хочешь? – по-прежнему сурово молвила она. – Она острая. Не доводи до греха, отойди.

На меня подействовали не Лесины угрозы, но ее тон. Я выпустил ее и отъехал на три шага.

Белое заполярное безмолвие окутало нас.

– Не надо больше подобных приступов, – проговорила Леся. Лицо ее приобрело решительное и даже мрачное выражение.

– Почему? – прикинулся дебилом я.

– По кочану.

– А все-таки?

– Послушай, Ваня!.. Почему я тебе должна объяснять? Ты и сам все прекрасно понимаешь.

– Не понимаю, – я продолжал играть в недоумка.

Она вздохнула, словно была преподавательницей лесной школы для детей с задержанным развитием. Похоже, моя линия ухаживания оказалась не самой удачной.

– У тебя нет девушки, – промолвила она. – Во всяком случае, здесь и сейчас, в Лапландии. Я вроде бы тоже свободна – здесь. Вот ты для себя и решил: а почему бы не завести интрижку? Прекрасно могу понять. Но, знаешь ли, мне этого совершенно не надо. Извини. – Леся покусала губу. – Ты хороший друг. Умный, чуткий, веселый, внимательный. Мне приятно твое общество. Но, Вань, прости, ничего большего между нами быть не может. Для большего ведь какая-то особая химия нужна, колдовство. А любви я к тебе не испытываю. Да и, самое главное, ты ко мне – тоже.