Онлайн книга «Детектив на пороге весны»
|
– Ну и отличненько, – сказал Илья и стащил ее со скользких ступенек. Она покачнулась, и он сильно схватил ее за локоть. – Не обижайся, мужик. Чего ж делать, когда надо!.. Это было сказано в сторону водителя. – Да ладно, – пробормотал тот и посмотрел на Наталью странно, – я и не обижаюсь. Илья выудил из кармана какую-то бумажку и сунул водителю в куртку. – Заправишься за мой счет, мужик. Ну, бывай. И на дороге осторожно, мало ли козлов на «меринах»!.. Тут они улыбнулись друг другу, как парочка закадычных друзей, встретившихся после долгой разлуки, и Илья с металлическим лязгом захлопнул дверь. Граждане, ловившие каждое слово, отшатнулись и замерли внутри салона, как рыбы в большом грязном аквариуме. – Ну чего? – совсем отпустив водителя, спросил Илья. – Поехали, что ли? – Ку… куда? Он вздохнул. Ну, не умеет он с женщинами! Не знает он, как с ними надо! С той, которая ему помогала, было проще – она его совсем не волновала, и он ее не волновал. – Как ты меня нашел? – Да чего тебя было искать-то?! Пошли. Давай мне сумку. Господи, а пакет-то?! С хлебом и колбасой?! Она совсем забыла про пакет! Он так и остался у старичка. – Илья, я забыла пакет, у меня там… Он мягко вытащил пакет у нее из пальцев и сказал проникновенно: – Чокнулась совсем. И пошел к своей машине. Пакет с одной оторванной ручкой он тащил под мышкой. Наталья смотрела на него во все глаза. Маршрутка вырулила наконец, водитель посигналил, прощаясь, Илья, не выныривая из багажника, махнул рукой в ответ. Пассажиры таращились в окна, некоторые даже со своих мест встали. Выходит, пакет-то она забрала?! Ее сосед, удрученный всем увиденным, не к месту и не ко времени размякший, вспомнил свою Верку, и как все у них было, и как он ее любил, и как она его любила, и как в парке однажды он отогнал от нее какого-то алкогольного стручка, и потом свадьбу играли, и целовались в огороде, чтоб мамашка не застукала, а строгая была мамашка!.. Куда все делось, почему ушло? И лет-то им немного, ему сорок, а ей… сколько ей-то? Тридцать восемь, что ли? Или тридцать семь?.. Вот и лет немного, а вон какая жизнь вышла – скучная, убогая, нерадостная, унылая, как кастрированный тещин кот. И ведь не денешься никуда, куда ж деваться-то, когда квартиру на комбинате «на семью» получали, и пацан растет, отца, правда, не уважает, но ведь свой пацан-то, единственный! Он утешился было тем, что у этих, что сейчас выкидывали эдакие коленца, все то же будет, то есть ничего хорошего. Годок поживут складно, а потом и пойдет, и пойдет – ему жратву подавай, а ей к соседке охота мужикам кости мыть, и свекровь ее невзлюбит, а теща… Нет, сказал кто-то у него в голове странным отчетливым старческим, словно треснутым, тенорком. Не так. Вот смотри, как у них все будет. Она всегда будет его любить, это же очень просто. Она будет любить его разной любовью. Сейчас одной, через десять лет другой, а через сорок – третьей. В этой их любви навсегда останется привкус сегодняшней дорожной истории, залихватский, острый, волнующий, и они никогда его не забудут. Она станет радостно печь ему пироги с мясом и рисом, а если вдруг не испечет, ну, он и сосисками обойдется! Конечно, они будут ссориться, но так, в меру, сразу зная, что немедленно после ссоры помирятся. Однажды он позвонит ей и скажет – собирайся, вечером мы летим в Ялту, и она радостно удивится, что это такое он придумал, а он ответит, что вот так придумал, и все. И они полетят в Крым, и в самолете станут прижиматься друг к другу, как молодожены, и шептаться, и хихикать, и тянуть коньяк, предвкушая отпуск, а потом поедут по горной дороге в маленькой неудобной смешной машинке с громогласным хохлом-водителем. И море будет сверкать под скалой, зеленое и синее, как в детстве, и парус будет белеть, и плотный теплый ветер, пахнущий кипарисами и солью, станет бить в лицо. |