Книга Детектив на пороге весны, страница 362 – Татьяна Устинова, Татьяна Полякова, Анна и Сергей Литвиновы

– Откуда вы меня знаете?

– Вы – бойфренд Серебряковой.

В первый момент я даже не понял, о какой еще Серебряковой идет речь, а потом сообразил: имеется в виду моя московская знакомая, толстуха Валька. Значит, Валька называет меня своим бойфрендом? Ну-ну. Я бы не рискнул, честно говоря, назвать Серебрякову своей подругой. Никакая она мне была не подруга. Как ни пошло это звучит, она служила моим вполне низменным целям: с ее помощью я удовлетворял собственный половой инстинкт.

– И вы – вы сбежали от Серебряковой, – добавила девушка. В ее словах прозвучала обличительная нотка.

– А вы что, из лиги защиты брошенных женщин? – Я постарался проинтонировать свой вопрос так, чтобы он прозвучал не обидно, а юмористически.

– Я – подруга Серебряковой. Ну, точнее, не совсем подруга, а знакомая. Но все равно! Серебрякова вас искала. Все больницы, все морги обзвонила – а вы!..

– Действительно, нехорошо получилось, – пробормотал я, не чувствуя, однако, ни тени раскаяния.

Странный у нас получался разговор. В самом сердце Вены, у собора Святого Стефана, сидят на каменной скамье двое русских. Они только что познакомились – здесь, в центре Европы, как будто собственной страны им мало. Кругом снуют по разным направлениям сотни венцев. Туристы любуются готическим фасадом собора, фотографируют – а эти двое уже выясняют отношения. Действительно, загадочные русские души.

– Куда же вы исчезли? – спросила девушка, и в тот момент я отчетливо понял: она нравится мне. Нравится до какой-то сердечной судороги. Настолько, что хочется смотреть в ее лицо бесконечно. И еще почему-то мне с ней было легко – кажется, можно болтать о чем угодно, и она все поймет.

– Куда я исчез – долгая история, – ответил я, не сводя с нее глаз.

– Расскажите, – настойчиво проговорила она, будто имела право требовать объяснений.

– Хорошо – но давайте не здесь. Может, выпьем вместе по чашечке кофе? – Я произнес это довольно безразличным тоном, но мне вдруг стало страшно, что она отрежет безразлично «нет» и уйдет, и больше я ее никогда не увижу. Я не мог ей этого позволить! И еще я страшился, что она начнет выкаблучиваться: «Да я спешу… да в другой раз… мол, я с незнакомыми в кафе не хожу…» – и тогда все ее очарование разрушилось бы: терпеть не могу жеманниц. Но она тряхнула головой и безо всякого кокетства сказала:

– Давайте. – Она указала на кафе «Аида» справа от собора. – Там?

– Нет. Это ширпотреб. Я знаю другое место. Здесь неподалеку. Там пирожные – еще вкуснее петербуржских.

Я встал со скамейки. Она тоже поднялась. Я понял, что она принимает приглашение, и от мысли, что она проведет со мной хотя бы ближайшие полчаса, радостная и теплая волна разлилась по моему телу.

– Пирожные вкуснее петербуржских? – рассмеялась она. – Так не бывает.

Она доверчиво взяла меня под руку, и мне очень понравился этот жест.

– Бывает, – убежденно сказал я. – Есть же в русском языке устойчивое сочетание «венские пирожные». А вот «петербуржских пирожных» – нет.

Мы пошли в сторону Хофбурга, бывшей императорской резиденции. Здесь, в центре Вены, до всего было рукой подать, как в каком-нибудь Воронеже, – правда, красивее, чем в Воронеже. И гораздо буржуазней.

– Вы первый раз в Вене? – спросил я.

– Первый, – кивнула она. – И всего третий день. А вы?