Книга Личные мотивы, страница 34 – Софья Ремез

– Это я его попросил надеть. Все-таки… Очень жарко. А у него рубашка с длинным рукавом. Потеет немного, понимаете…

– Хорошо. Что с остальными?

– Девушки редко носят мерч, а уж эти тем более. Слушайте, проще сказать, почему Иванов и Свайбер надели. Иванов хотел понравиться киношникам, он давно мечтает писать сценарии, за них ведь хорошо платят. А Свайбер был без багажа, а свою футболку практически сразу, как приехал, прямо при мне залил супом. Он очень обрадовался, что дарят футболки. Сказал, что это счастливый случай.

– Получается, во второй день просто нечего было фотографировать?

– Илья Борисович, для хорошего фотографа было. Меня там не было, но я могу вообразить, в каком напряжении пребывали писатели и что пережили. Но это не тот фотограф, который стал бы ловить эмоции. Он снимал для отчета, этим все сказано. Вот лекция, вот прощальный ужин.

Илья Борисович внимательно рассмотрел последние фотографии. За длинным столом сидели его подозреваемые с бокалами, кадров было несколько, но ни на одном не было хорошо видно всех. В темноте на заднем плане было сложно разобрать лица. Илья Борисович пересчитал фигуры. Их было десять. Зацепки как будто здесь, на фотографиях, но мысли ускользали, и Илья Борисович тонул в жарком, пропитанном запахом флоксов воздухе. Он отодвинул ноутбук и залпом выпил всю воду из бутылки. Доспехов протянул следователю влажную салфетку. «Какой предусмотрительный», – подумал Илья Борисович, вытирая пот с шеи. Он еще раз внимательно просмотрел фотографии.

– Ни на одной фотографии я не увидел Бойцовой, это вы можете как-то объяснить?

– Не все любят фотографироваться, – Доспехов пожал своими худыми плечами и удобнее устроился на кушетке. – Киношники могут заманить сюда писателей, могут поставить пресс-воллы и нанять плохого фотографа. Но они не могут заставить людей фотографироваться против их желания. Как говорится, можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить, – Доспехов усмехнулся и поднял одну бровь.

– Мне нужно поговорить с фотографом, – Илья Борисович решительно встал.

– Сидите, сидите! Я позову его!

– Я не могу больше здесь сидеть! Мне нужно выйти на свежий воздух! Мне нужно пройтись. Дайте мне двадцать минут.

Доспехов удивленно посмотрел на следователя, но не возразил. Только кивнул головой и сделал шаг в сторону двери.

– Нет! Не ходите со мной. Мне нужно побыть одному! Нужно подумать! – и добавил себе под нос: – Просто слов не хватает.

– Должно хватить. Чувствуйте себя свободно. Возьмите карту, чтобы не заблудиться, – Доспехов протянул Илье Борисовичу непонятно откуда появившуюся в его руке карту Лесково и прошел вглубь библиотечного зала.

Илья Борисович взял ноутбук под мышку, положил карту в карман брюк, бодрым шагом вышел из библиотеки, спустился по лестнице, вышел из здания и пошел по аллее. Здесь было хорошо. Здесь была тень.

Илья Борисович обошел небольшую территорию по всем дорожкам и тропинкам, но никак не мог сосредоточиться.

– Илья Борисович? – это был голос Жанны Зверевой.

Она сидела на пеньке у кострища. На ее коленях лежал компактный этюдник, на другом пеньке – небольшой холст. Чуть подальше в пластиковой бутылке стоял букет, составленный из розовых флоксов. Илья Борисович подошел ближе. Жанна рисовала розовые цветы, а пустой холст оставила для белых. Илья Борисович сразу понял, что здесь будут белые. Он залюбовался картиной и тонкими пальцами Жанны, испачканными розовой краской.