Книга Личные мотивы, страница 40 – Софья Ремез

На кушетке, скрестив ноги, сидела Агния.

– Вы?..

– Вам было неприятно? – спросила она мягко и легко улыбнулась. – Утром я говорила с Федей. Он сказал, вы не понимаете, что мы… почувствовали. Не понимаете… Я просто хотела вам показать. Вот так. Вот так нам было… Вот такое мы почувствовали… Ничего личного, вы не обижайтесь.

Илья Борисович тяжело выдохнул и сел в кресло.

– Спрашивайте. Вы хотите знать, кто я?

– В восемнадцать лет я влюбилась в своего преподавателя в Литинституте. Банальная история. Он, конечно, был женат, а я и не думала навязываться. Наоборот, старалась держаться дальше. Но он что-то почувствовал, как-то понял. И, так скажем, проявил интерес. Разводиться не собирался и чувствовал себя виноватым. Поэтому он помог мне. Понимаете, в нашем мире многое зависит от того, издают тебя или нет, пишут о тебе или не пишут, подают на премии или не подают. Моя первая книга… Я сейчас понимаю, она была слабая, ученическая. Я слушала все, что говорили преподаватели, и переписывала ее несколько раз. Так вот, моя первая книга была написана по всем правилам, но… Одним словом, он мне помог. Ее издали в редакции Петра Тулупова, это такое модное издательство. Да, вы не знаете, никто не знает, но в нашем кругу это очень крутая история. Моя книга вошла во все шорт-листы всех известных премий. Во все списки рекомендаций к прочтению. Меня снимали для телека, писали, что это пронзительно точная, самобытная новая проза, а у автора, то есть у меня, настоящее романное дыхание.

– Какое? – без энтузиазма переспросил Илья Борисович.

Ему неловко было смотреть на Семенову. Хотелось скорее закончить этот разговор, но еще более неловко было его прервать.

– Это когда ты можешь долго писать. Проще говоря, когда у тебя железная задница. А потом я залетела. И решила рожать. Как он меня уговаривал, как ныл, что мне еще рано, что все еще будет. Знаете, самые сложные люди становятся очень банальными, когда дело касается таких вещей. Когда он понял, что я не передумаю, разозлился. Вот тут я увидела его настоящего. И поняла, какое в этом книжном мире все фальшивое. Я дописала книгу. Хорошую книгу. О нем, обо мне, о жестокости и лицемерии. И он сделал все, чтобы эту книгу никто не прочитал. Запретить ее печатать он не смог, я нашла небольшое независимое издательство, но не было ни рецензий, ни номинаций, ни вообще каких-либо упоминаний. Даже звездочек в интернет-магазинах не было. Ни-че-го. Многие говорят, что хорошая книга сама дойдет до читателя, но это не так. Скорее, верно обратное. Любую книгу можно сделать бестселлером, если приложить к этому достаточно усилий. И ни одна книга не дойдет до читателя, если читатель о ней не знает. Если ее нет в магазинах, в топ-листах, на ярмарках… Все знакомые делали вид, что ничего не произошло, только Федя пытался мне помочь. Организовывал поездки, встречи с читателями. Почему я вам это все рассказываю? А почему бы и нет. С тех пор многое изменилось: я дважды выходила замуж, разводилась, у меня двое детей, а сейчас я снова жду ребенка.

– Да. Доспехов, кажется, говорил, – вспомнил Илья Борисович. – Поздравляю.

– Спасибо. Только одно осталось как было – меня не замечают. Обо мне не пишут. Я спрашивала у критиков, у журналистов, у знакомых писателей. Напрямую спрашивала: «Почему меня нет ни в одном списке?» Они отвечают разное. Кто-то вроде бы успокаивает, что второй роман – это всегда сложно, кто-то говорит, что надо просто забыть и двигаться дальше. Я двигаюсь.