Книга Личные мотивы, страница 39 – Софья Ремез

– Я не умею водить машину. Так и не получила права. Научите меня, – она все еще говорила хриплым шепотом.

Положила руку на ручку переключения передач, потом повернулась к нему всем телом и, не отрывая взгляда от его глаз, села с ногами в кресло, наклонилась к его коленям, и тронула рукой ширинку на брюках. Все поняла и улыбнулась. Он застыл, а Агния резко перелезла к нему на колени, стала целовать в шею, в щеки и, наконец, нежно прижалась губами к его губам. Он почувствовал язык и с усилием оттолкнул ее.

– Господи, – прошептал Илья Борисович.

– Закрой глаза, – она продолжала целовать его, он отвечал и чувствовал, как проваливается.

За последние лет десять с ним не происходило ничего более чудесного. А может, и за всю жизнь ничего такого не происходило. «Но как?» Она оторвалась от его губ и зашептала на ухо:

– Давай будем вместе. Просто уедем, будем просто жить как люди. Во мне очень много любви, и вся она будет твоей. Ты будешь счастлив со мной. Тебе хотелось когда-нибудь стать кем-то другим?

Он представил, как мог бы жить с этой длинноногой, длинноволосой женщиной, которую ему так хотелось прямо сейчас. Ей не нужны будут деньги, они поселятся в провинциальном городке. В маленьком домике. Прохладный ветер, из окна – песок и кусочек моря. Он станет кем-то другим. И этот другой будет трахать ее с утра до вечера. Нет, не трахать. Любить. Они будут вылезать из постели только для того, чтобы перекусить свежими фруктами. Он начнет бегать по утрам. Диабет пройдет. Не будет диабета. Он больше не будет потеть. Загорелый, красивый, никто не даст ему больше сорока лет. Они будут ловить рыбу, может быть, он опять начнет писать стихи…

Агния резко оторвалась от него, Илья Борисович открыл глаза. Она перелезла обратно за руль, брезгливо вытерла рот тыльной стороной руки и посмотрела холодно.

– Знаешь, что я думаю, у нас ничего не выйдет! Мне не нравится, как ты целуешься. И потеешь сильно.

Она вышла из машины и захлопнула дверь. Илья Борисович сидел растерянный и пришибленный. Обидно. Очень обидно. Пот стекал с лица на рубашку крупными каплями. «Чертовщина», – пробормотал он.

Илья Борисович посидел еще немного, потом вышел из машины, сел на водительское сиденье и повернул ключ. Машина завелась, он поехал. «К черту, домой, не могу больше здесь», – у ворот лежало огромное поваленное дерево и намертво перекрывало выезд. Следователь вышел, перешагнул дерево, побежал к сетке ограждения и с силой врезался в нее всем телом, сетка спружинила. Он сел на землю, обхватил себя руками и сидел так, зажмурившись, до тех пор, пока не почувствовал, что отпустило. По дороге к машине он заметил в кустах огромный муравейник… Или… нет, это был холмик недавно разрытой земли. Илья Борисович подошел ближе и подкопал землю ботинком.

– А вот и клад, – подумал следователь, доставая из ямы одну за другой две бутылки со стеклоомывающей жидкостью.

Он вернулся к машине, сдал назад, развернулся и запарковался на прежнее место.

– Илья Борисович, – у входа в библиотеку его приветливо встретил Доспехов. – Пройдемте, вас уже ждут. Вы пропустили обед, я принес поднос с легкими закусками. Он там, на журнальном столике.

– Не стоило, – резко сказал Илья Борисович, стремительно поднялся на второй этаж и вошел в библиотеку.