Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 149 – Майя Яворская

Даже такого краткого изложения было вполне достаточно, чтобы понять, что ситуация сложилась серьезная. Кира ожидала, что Златкис тут же продиктует нужный номер телефона или, как минимум, потребует подробностей. Но ожиданий Евгений Витальевич не оправдал. Вместо этого он поудобнее устроился в кресле и обвел гостей безмятежным взглядом.

– Господа, все это очень печально, но картину приобрели на законных основаниях. Теперь она принадлежит другому человеку, и я не собираюсь содействовать вам в ее поисках. Разговаривать больше не о чем. Если это все, прошу простить, но у меня мало времени.

Самойлова уже открыла рот, чтобы напомнить хозяину о человеколюбии, сострадании и прочих нравственно-этических ценностях. Но Кузьмич, ухватив довольно цепко за локоть, стал отрывать ее от дивана. Брат тоже быстро поднялся, отвесил поклон и направился к выходу. Вырываться выглядело бы глупо, и Кира подчинилась, хотя не могла понять, почему друзья решили так быстро сдаться.

Придушить – меньшее, что ей хотелось бы сделать с хозяином. Лучше, конечно, подвесить на дыбу и пытать. К сожалению, она понимала, что даже если бы ей это удалось, такая крайняя мера не развязала бы ему язык и не пробудила бы совесть. Вероятно, что-то подобное испытывали и Кирилл с Кузьмином. Но им по природе проще было сдерживать эмоции. От возмущения у Самойловой вдруг появилась мысль отправить хозяина картины прямиком к Златкису, пусть тот попробует таким же тоном поговорить с этим человеком. А еще лучше к Марго. Если той кто-нибудь даст в темном переулке чем-нибудь тяжелым по голове, может быть, в мозгах у Евгения Витальевича что-нибудь перещелкнет. Но приятель, видимо, уловил ход ее мыслей и постарался побыстрее увести, пока она не наговорила лишнего.

Пить чай можно было только молча, потому что если при этом еще и говорить, то ничего не стоило подавиться от возмущения. Кира прихлебывала из кружки, глядя в окно. Так проще было справиться с бурей эмоций после неудачной поездки. Правда, тихий, по-летнему теплый вечер утешал слабо. Даже соловьи, расшумевшиеся к ночи, уже не умиляли. Раздражало абсолютно все – и милые птички, и нежные березки, и зефирно-розовые облака на закатном небе. Да еще, как назло, кто-то вдалеке периодически заливался счастливым смехом с легким повизгиванием, усугубляя разрыв между внутренним настроем и окружающей реальностью. Безумно хотелось вернуться назад и высказать Златкису все, что она думает. Причем не выбирая выражений и в максимально жесткой форме.

Чувствуя воинственный настрой хозяйки, гости предпочли слиться с интерьером, чтобы не усугублять ситуацию. Еще по дороге назад они попытались перекинуться парой слов, но под тяжелым Кириным взглядом быстро свернули разговор. Даже Чик, вылетевший встречать пришедших с мячиком в зубах, быстро оценил нездоровую атмосферу и предпочел ретироваться побыстрее в комнату, где забился для верности под диван. Лежать там было тесно и скучно, но он решил не рисковать и только иногда кряхтел, пытаясь устроиться поудобнее.

Затянувшаяся пауза каждому давала возможность подумать, что же делать дальше. Но, судя по отсутствию радостного блеска в глазах, гениальная мысль никого не посетила. Где-то в глубине души у Киры, когда все покидали институт, еще теплилась надежда, что ее успокоят и скажут, что ничего страшного не произошло, потому что еще можно… Но заветных слов произнесено не было даже по прошествии нескольких часов, отчего настроение становилось все хуже и хуже.