Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 30 – Майя Яворская

Звонить Кириллу не хотелось. Начни она говорить – обязательно расплачется. А брат, всегда такой спокойный, веселый, уравновешенный, просто не способен рассуждать ни о чем неприятном, мрачном. Если что-то иногда и расстраивало его, то недолго. Достаточно десяти минут, чтобы он вернулся к своим базовым настройкам. Удивительное качество – Кирилл умел стряхивать с себя негатив, как собака воду после купания. На любые пессимистические рассуждения у него тут же включалась рефлекторная глухота. Кира даже иногда завидовала такой удивительной способности. В любом случае из подобного человека, при всех его достоинствах, жилетка плохая.

Конечно, был еще Кузьмич, исключительно внимательный и понимающий. Такой человек всегда и выслушать может не перебивая, и правильные слова для утешения подберет. Но вместо ожидаемого «Алло» Самойлова услышала в трубке противный механический голос: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Отложив телефон, Кира снова уставилась в стену После получасового созерцания рисунка на обоях она почувствовала, что погружается, как в болото, в какое-то вязкое состояние, похожее на депрессию. Чтобы как-то отвлечься, она заставила себя сползти с дивана и направилась в кухню сделать чай.

В коридоре со вчерашнего дня так и осталась лежать книга, подаренная приятелем. Самойлова по дороге прихватила ее с собой. Налив чай и устроившись поудобнее на одном из стульев, она взглянула на обложку. Там значилось: «Маркетри – искусство отделки мебели ценными породами дерева». Только сейчас до нее дошло, с какой стати приятель решил сделать такой подарок. Кира еще со школы мечтала заниматься дизайном интерьеров, собиралась поступать в архитектурный. Но на экзамене по живописи ее срезали, заявив, что с цветом абитуриентка работать не умеет. Аргумент был смехотворным и даже обидным: брат в свое время сделал ей просто шикарный подарок, оплатив годовое обучение у одного из лучших, по отзывам, преподавателя в городе. Тот хвалил ее за невероятный диапазон оттенков и гарантировал, что с его предметом у нее проблем не будет. И вот после этого услышать, что она чистой воды график, было просто оскорблением. Спорить с приемной комиссией смысла не имело, хотя и очень хотелось. Вариантов было немного: или плюнуть на хрустальную мечту слюной, или попытать счастья на следующий год. Самойлова выбрала второе.

Поначалу она совершенно бездумно перелистывала страницы, на которых красовались пузатые комоды бомбе, вычурные шкафчики и помпезные секретеры. От всего этого нарочитого великолепия слегка подташнивало. Кира даже не могла себе представить, как можно комфортно существовать в обстановке, где со всех сторон сверкает позолота. Но вот дело дошло и до модерна. Кира не очень внимательно вчитывалась в текст, поскольку и так знала об этом стиле столько, что могла написать вполне сносную статью: прихотливая текучесть, волнистые линии, полный отказ от подражательства и заимствования старых форм и все в таком же духе. Перелистывая страницы, она постоянно натыкалась на упоминания известных мастеров того времени. Фамилии Галле, Пруве, Шарпантье, Серрюрье убаюкивали своей мягкостью и напевностью. И иллюстрации выглядели замечательно. Изысканные плавные контуры, причудливо изогнутые элементы декора, растительные орнаменты из шпона ценных пород древесины придавали прочной и надежной мебели видимость хрупкости и легкости. Самойлова переводила взгляд с одного изображения на другое, нигде надолго не задерживаясь. Лишь один дизайнер и проектировщик мебели привлек ее внимание – Луи Мажорель.