Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 31 – Майя Яворская

Ему в книге отводилась большая глава. Она сопровождалась не только фотографиями работ мастера, но и снимком его дома, который во всем мире известен как Вилла Джика. Кира и раньше видела этот шедевр XIX века, даже находила здание в одном из номеров старого журнала L’Illustration. Правда, дом тогда произвел на нее скорее тягостное впечатление – мрачное здание с нависающим верхним этажом и обилием печных труб скорее наводило мысль о готике, нежели о модерне. Девушка сравнивала его с известным особняком Рябушинского и находила, что Шехтель все же значительно тоньше чувствовал этот стиль. Теперь же Самойлова посмотрела на творение иначе. Возможно, все дело было в освещении – залитый закатным солнцем особняк смотрелся изысканно и даже таинственно. Здание выглядело настолько необычно, что полностью завладело ее вниманием. Пристально всматриваясь в изображение, девушка невольно отвлеклась от тягостных мыслей и успокоилась.

Интерес к изучению нового предмета очень часто проходит через призму личности педагога. При желании первичный интерес к наукам можно отбить у любого, даже самого любознательного человека. Кира это знала по себе – часть школьной программы для нее просто осталась за гранью восприятия. С фотокурсами все было наоборот. Алексей Алексеевич ничего не навязывал, ни к чему не принуждал, он просто рассказывал, и его хотелось слушать. И никогда не злоупотреблял специальной терминологией, если все можно объяснить простым языком. За это его все особенно ценили.

Он и внешне был очень приятен: маленький, толстенький, улыбчивый, какой-то домашний. Казалось, житейские бури и драмы пронеслись где-то высоко у него над головой. То, что преподаватель в прошлом оказался военным корреспондентом, объездившим все горячие точки, для всех ребят в группе явилось полной неожиданностью. Между тем совершенно случайно выяснилось, что его снимки в свое время публиковались не только у нас в стране, но и в таких серьезных изданиях, как The World Street Journal.

Алексей Алексеевич никогда не кичился своим опытом и не грузил прописными истинами, а просто на примерах показывал, что значит удачный снимок, особо обращая внимание на свет и эмоциональную насыщенность. В этом человеке снобизм отсутствовал напрочь, и сам он признавался, что, даже щелкая «от пуза», можно создать шедевр. Правда, оговаривался, что вероятность такого события ничтожно мала, так что все же стоит постигать азы. Спорить с ним не хотелось. Было желание только внимать. И главное, преподаватель не позволял себе грубой критики. Если кто-то из одногруппников демонстрировал не самый удачный кадр, Алексей Алексеевич с легкой иронией замечал: «Ты погиб, как муха в рассоле» или «Ты погиб, как швед под Полтавой». Такие замечания вызывали только улыбки, и никто никогда не обижался. Если же кто-нибудь посягал на шедевр, преподаватель уважительно замечал: «Пять только за попытку», хотя никаких отметок на курсах не ставили. Он всегда аргументировал свои замечания. Досконально разбирая каждую работу, он умудрялся при этом ненавязчиво дать как раз ту самую базу, которая требовалась любому новичку. После очередного урока Кира выходила какой-то обновленной, будто увидев мир другими глазами. В голове тут же начинала роиться куча замыслов и идей.