Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 49 – Майя Яворская

– Понятно. Не знаю, кем он работал в прошлом, но в училище преподавал огранку.

– Тогда у меня тоже появился вопрос: откуда у обычного преподавателя огранки экспертиза камня, стоимость которого больше, чем все наше имущество? – задал резонный вопрос Кирилл.

– За себя говори, – опять всплыл на поверхность Кузьмич, засовывая свои бумажки обратно в карман.

– Ну наконец-то! И у тебя голова заработала в нужном направлении, – удовлетворенно воскликнула Кира на слова брата. Замечание Кузьмича она сознательно пропустила мимо ушей, чтобы тот не уводил от главной мысли. – Может, теперь попробуешь найти логическое объяснение поведению Златкиса?

– Хорошо, давай попробую, – поудобнее устроившись в своем углу, ответил Кирилл. – Первое и самое простое объяснение, почему Евгений Витальевич сложил бумагу и убрал ее от посягательств жены, – она просто излишне любопытна. Как он и сказал, любит совать нос не в свои дела и изводить вопросами.

– Слабовато. – Сестра неудовлетворенно покачала головой. – Сомневаюсь, что Марго знакома с таким экзотическим языком, как бемба. Причем проще простого объяснить жене, что мы обратились исключительно за переводом и сам супруг с этим никак не связан.

– А он не связан? – снова подал голос Кузьмич.

Вопрос был в яблочко. Приятель озвучил то, о чем все время думала Кира. Мелкие, незначительные детали мешали выбросить из картины Златкиса как случайного переводчика. Кирилл же только рассмеялся в ответ на последнюю реплику:

– Кузьмич как явление представляется, конечно, злом для общества логически мыслящих людей. Мне лично хотя бы раз в день хочется его придушить. Но иногда он рождает просто гениальные мысли…

– Не согласна. У меня руки не чешутся. Мы смотрим на ситуацию прямо, в лоб. А Кузьмич – отступив на шаг назад и в сторону. У него картина мира шире. Завидую.

– Так и я о том же! Порой он открывает рот, и у меня возникает ощущение, что я нюхнул нашатыря. Хорошо прочищает мозги. Ведь если представить, что Златкис действительно во всем замешан, то многое становится понятным – и его вопрос о том, откуда у нас бумага, и нежелание ее отдавать. Вот только как узнать, так ли это или нет?

– Давай отвечать на вопросы по порядку, иначе запутаемся, – предложила Кира. – Для меня сейчас первый вопрос: кем на самом деле был Андрей – геммологом или огранщиком?

– Сомневаюсь, что Оля в курсе. Ты вроде говорила, что Наташа с ним познакомилась, когда он уже преподавал в училище. Интересно, чем Копылов занимался до того? Вряд ли отчим делился своей биографией с падчерицей.

– Есть и другие источники, – уклончиво ответила сестра. – Разберемся с Андреем, потом займемся Златкисом. Или есть другие предложения?

Кирилл помотал отрицательно головой, а Кузьмич ответил неопределенно:

– Надо подумать.

Как она будет разбираться с Евгением Витальевичем, честно говоря, Кира не знала. Более того, девушка вообще не понимала, что надо делать. Даже если выяснится, кем действительно был Андрей Копылов в прошлом, то как использовать такую ценнейшую информацию дальше, тоже было непонятно.

– Но раз уж развела всю эту кипучую самодеятельность, азарт в соратниках надо поддерживать уверенностью в неминуемой победе, – задумчиво проговорила Кира, когда за гостями закрылась дверь.

Чик посмотрел на нее, страдальчески вздохнул и ушел в комнату.