Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 51 – Майя Яворская

– Почему? Андрей же огранщик, как и вы, – удивилась девушка.

– Да какой там огранщик?! Так, любитель.

– Но он же преподавал здесь именно огранку! – Изумление Самойловой казалось беспредельным.

Если бы не серьезный тон и сосредоточенность мастера на процессе подбора подходящей по цвету пары, Кира бы решила, что собеседник шутит.

– Преподавал, да. Только профессиональным огранщиком никогда не был. И преподавал он не огранку, а минералогию. Андрей превосходный геммолог, а не огранщик. Мы же с ним в одной фирме работали, он для нас сырье отбирал и оценивал.

– Но зачем вообще геммолог в фирме, которая гранит камни? Вы вот и сами можете подобрать камень.

– Да это я так, по-любительски. Ну и опыт большой, глаз набитый. А когда сырье уникальное и очень ценное, профессионал нужен. Попробую коротко объяснить. Для огранки годится не любой камень. Какой смысл гранить, например, малахит? Он сверкать как бриллиант все равно не будет. У сырья, камня, кристалла – называй как хочешь – есть два важных качества: прозрачность и показатель преломления. Прозрачность позволяет свету проходить внутрь камня. А показатель преломления должен быть выше определенного значения, чтобы попадающий внутрь свет, отразившись от внутренней грани, уходил обратно вверх. Тогда камень сверкает. Бутылочное стекло обладает нужной прозрачностью, свет сквозь него проходит. Только показатель преломления у него меньше, чем требуется, поэтому стекло никогда сверкать не будет, под каким бы углом грани ни поставили. Пока понятно?

– Абсолютно, – кивнула Кира.

– Но сырью недостаточно называться, скажем, алмазом, чтобы из него получилось выгранить бриллиант. В нем может встречаться так много дефектов – трещин, пузырьков воздуха, каких-то твердых частиц, – что из-за них свет не сможет проходить нормально. От каких-то граней он будет отражаться, от других нет. Бывает и совсем плохо: у камня такой богатый внутренний мир, что и брать-то нечего. Хочешь – выброси, хочешь – на полку положи. Вот тут и нужен специалист, чтобы определить все внутренние дефекты сырья. Это потом скажется на рыночной цене ограненного камня. Только геммолог скажет, что лучше сделать: пусть и с дефектами, но выгранить максимально крупный камень, который будет иметь большую ценность хотя бы из-за размера, или разрезать сырье на части и сделать несколько камней, хоть небольших, зато чистых, идеальных. Причем специалист обязан не просто сказать, мол, лучше сделать так-то. Он должен именно подсчитать реальную стоимость, по которой такие камни можно будет продать.

– Ведь понятно, что один большой всегда лучше!

– Не всегда. Например, если есть трещина в центре кристалла, то при огранке она станет отражаться от граней. Будет казаться, что трещин много. Андрей любое сырье оценивал именно с позиции коммерческой выгоды для компании и никогда не ошибался. А огранку он воспринимал как хобби. Мог огранить, и даже неплохо, но выполнял это медленно и с ошибками, не то что мастера. Потому и на заказ ничего не делал. Всех клиентов мне передавал. Да и сейчас, когда фирма закрылась.

– Ну да, так и меня к вам отправил, – улыбнулась гостья.

– Да, бывали такие, как ты. Правда, в основном он мне сам сырье приносил. Отличное сырье, как в прежние времена. Даже, пожалуй, лучше, – заметил Михаил Александрович и задумался, уставившись в стену.