Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 72 – Майя Яворская

Особенно неожиданно было встретить в этом операционном блоке кота. Огромного белого пушистого кота. Не голого сфинкса, а эдакий комок пуха, из которого торчали наружу только глаза и хвост. Вообще, в подобной обстановке наличие какой-то живности воспринималось как абсурд. Но самое удивительное заключалось в том, что нигде не наблюдалось ни одного волоска. Хорошо известно, что в доме, где живет пушистая кошка или лохматая собака, шерсть – это не грязь, а приправа к пище. Но в этой квартире данный закон не работал. «Не иначе, как кошак сам за собой убирает. Другого пути, чтобы остаться в живых, да еще на хозяйских харчах, у него быть не может», – здраво рассудила про себя гостья. Она погладила животное по голове и почесала за ушком. Кот, обладая нордическим характером, выдержал такое фамильярное обращение с достоинством. Ни один мускул на его наглой сытой морде не дрогнул. Но как только Кира убрала руку, тут же начал умываться, давая понять, что не очень доверяет чистоте рук незнакомых людей.

От дома у Киры остались тягостные впечатления. Полное отсутствие личных вещей создавало впечатление, что в подъезде открылся хостел, и соседка по какой-то причине задержалась в нем на долгие годы. Ни черно-белых фотографий родителей в тяжелых дубовых рамах, ни наивных натюрмортов с ромашками, ни хрустальных вазочек на вязаных салфеточках. Да что там, хоть бы где глаз уперся в календарь на стене или какой-нибудь журнал на столике рядом с диваном. И это было только первое впечатление. Второе оказалось еще хуже: в доме не обнаружилось ни одной книги. «Хотя это логично, – рассудила про себя Самойлова. – Когда ей читать, если она целыми днями только и делает, что только моет и трет».

Когда-то у этой патологической чистюли была семья – муж и два сына. Вероятно, как большинство мужчин, они относились к чистоте в доме как к приятному бонусу, не более: разбрасывали всюду свои вещи и наполняли раковину на кухне стопкой грязной посуды, которая подпирала кран. А Елена Платоновна испытывала экстаз, разгребая эти бесконечные авгиевы конюшни. Наверное, в этом она и видела свое предназначение. Но один за другим ее мужчины ушли из этой жизни. Сначала погиб старший сын, разбившись на машине, потом умер от инфаркта муж, а потом уже и младший ребенок из-за банального гриппа. И заботиться стало не о ком. Елена Платоновна днями напролет продолжала ходить с влажной тряпкой и убирать несуществующую грязь. Только вот дни одинокой дамы стали, по сути, тусклыми и однообразными. Никто не мусорил, не разбрасывал вещи и не просил есть.

Когда же Оля предложила ей приходить убираться и готовить, та настолько обрадовалась, что даже не стала обсуждать оплату. Пожилая женщина наконец-то получила возможность что-то помыть и потереть по-настоящему. На такое счастье она и рассчитывать не могла. Для нее большая квартира, в которой до этого поддерживался приемлемый уровень чистоты, была хаосом, из которого она, как бог, должна была создать мир. Тот мир безусловного порядка, который бы напрочь исключал наличие в нем живого человека.

Зайдя в дом подруги, Самойлова сразу поняла, кто здесь похозяйничал. Рука автора чувствовалась за версту. Более того, казалось, что сам он стоит за плечом и внимательно наблюдает, не переступает ли входящий за пределы коврика при смене уличной обуви на домашнюю. Про то, что с пола уже можно было есть, и упоминать не стоило. Туфли на половичке в прихожей стояли в ряд по нарастанию высоты каблука, цветы в горшках выстроились на подоконнике по росту, а книги в шкафу заняли места в соответствии с цветом корешков. Лишь на кухне под ногами лежало белоснежное вафельное полотенце. Непорядок.