Онлайн книга «Дилемма Золушки»
|
– Ой! – Колян обошел меня и увидел картину. – И не «ой». Правильное слово из двух букв – это «ню». – Я жестом тореадора, встречающего быка полувероникой, развернула к нему внезапно обретенный шедевр. – Такой художественный жанр в скульптуре, живописи, фотографии и кинематографе, изображающий красоту и эстетику обнаженного человеческого тела. – Ню… ты даешь! Зачем взяла? И как? Неужто стащила? Или даже купила?! – Муж двумя руками схватился за шею, и я было испугалась, что он задохнется от возмущения, но нет – Колян быстро размотал свой шарф и набросил его на чужое ню. – Я так и знал, что твоя новая привычка ходить по вернисажам до добра не доведет, но, дорогая, разве мы можем позволить себе поддерживать бедных художников? – Бедных, голодных и голых, – пробормотала я, попыталась выжать хоть из кого-нибудь сочувственную слезинку, не смогла и объяснила: – Я не хотела брать, но охранник меня заставил, буквально силой в руки затолкал. Он почему-то решил, что это наше. – Это?! – Мне тоже не нравится, – дипломатично сказала я, – но не могла же я отшвырнуть картину с криком: «Фу, какая гадость!» Все-таки произведение искусства. – Этому произведению искусства место на помойке. – Колян огляделся, не иначе высматривая мусорку. – Не будем же мы его выбрасывать! Тут одна рамка пару тысяч стоит! – Рамку можем не выбрасывать. Вставим в нее что-то свое. – Щас как дам больно! Вот еще, вздумал – вставлять свое куда попало! – И правильно, – тут же согласился Колян. – Своим лучше так любоваться. Без рамки. А этого… – Он поглядел на картину и скривился. – Чтобы и ноги в нашем доме не было! – Ног тут и нет, – напомнила я. – Чтобы ни… ничего чтобы не было! У нас ребенок, сын, мы должны ограждать его от тлетворного влияния. – Ладно, тогда отнесем картину Васе Кружкину, – придумала я. – Он художник, ему к такому не привыкать. Он сам на кого хочешь окажет тлетворное влияние. Хотя вообще-то ты излишне драматизируешь. Это же не порнография какая-нибудь, просто обнаженная натура. – Так и пойдем по улице – с обнаженной натурой в руках? И в метро поедем? – усомнился супруг. Я представила, как мы спускаемся на эскалаторе: впереди я с картиной в обрамлении шарфа, за мной Колян и еще целая вереница людей – натуральная пародия на крестный ход, и предложила: – У тебя куртка достаточно широкая и длинная, спрячь полотно под нее. – С ума сошла?! Чтобы я это ню, блин, к себе прижимал?! – Ладно, у меня тоже пальто широкое и длинное… – Вообще уже?! Я тебе не позволю! При своем живом муже! Свой живой муж решительно отобрал у меня чужую обнаженную натуру. – Момент. – Он огляделся, победно воскликнул: – О! – и забежал в ближайший сувенирный магазин. Я осталась на улице, у крыльца, образовав гармоничную пару с рекламной раскладной доской, на которой мелом было написано: «Тысяча мелочей на долгую память». Мне не нужны были никакие памятные мелочи, я определенно чувствовала, что сегодняшний вечер и так не забуду. «Хотя вот это конкретное ню не такая уж и мелочь», – справедливости ради отметил мой внутренний голос. Это навело меня на мысль, что срисовано-то данное ню, вероятно, не с китайца. Они же не очень крупные – и вообще, и, я полагаю, в деталях… Тут свет в окне сувенирной лавки заметно померк, потому что к стеклу изнутри притиснулись сразу две физиономии, а из двери как раз вышел мой муж с большим плоским пакетом из оберточной бумаги в крупный горох… А, нет, это были сердечки. Красные, как щеки Коляна. |