Книга Эффект искаженных желаний, страница 34 – Юлия Ефимова

– Это дом одной моей хорошей знакомой, – сказала Галина, разливая холодный морс по стильным бокалам. – Она сейчас в отпуске и просила меня здесь пожить, так что прекрати желчью исходить.

Алла на это ничего не ответила, но подумала: «Ага, ври больше, не надо считать других дураками».

Алла сразу заметила домашний костюм, в который Галина переоделась на той части огромного дома, куда запретила всем заходить. Он был ей по размеру, а в ее случае это означало, что он покупался именно на ее нестандартную фигуру и стоил баснословных денег. Алла это знала наверняка, потому что по привычке все еще ходила по дорогим магазинам. Это был домашний костюм от известного итальянского кутюрье, причем из последней коллекции. На вид в нем не было ничего особенного, но, как говорится, знающий поймет, а Алла была знающим в этом смысле человеком.

– А ведь я тебя, Галка, не видела с того самого дня, когда умер Валька. Ты еще была стройная и со шрамом.

– Пропал, – поправила ее Галина. – Никто его мертвым не видел.

– Неужели ты до сих пор его любишь? – Едкая зависть, что накрыла Аллу только что, тут же спала, когда она услышала, с каким трепетом эта не юная уже женщина говорит о пропавшем однокласснике, и ей стало жаль ее. – Все знали, что ты была влюблена в парня своей лучшей подруги, но ведь это детство.

– А Катька его не оценила, она виновата в том, что с ним случилось, – сказала Галина без ярости, с той отболевшей злостью, с которой человек просто жил, как с родной, она уже была частью его. – Я думаю, все банально: психанул, ушел и в темноте не заметил что-то, сорвался с берега или еще что-нибудь. Но в любом случае, не поцелуйся тогда Катька с Толиком, ничего бы не было.

Было видно, что она до сих пор не отпустила все эти школьные страсти и несет их в себе гордо, как трофей, как флаг поверженного врага.

– Так ты с того времени с ней и не разговаривала? – спросила насмешливо Алла.

– Я уехала сразу после получения аттестата к тетке в Биробиджан, работала в кафе официанткой, а когда вернулась через три года, Катька уже уехала в Москву, – ответила Галина. – Что мы все обо мне, ты лучше о себе расскажи.

– А что я? – захохотала грустно Алла. – Я как Золушка из сказки, только наоборот. Окончила школу, пошла в наш институт культуры, поступила совершенно без труда, между прочим, на актрису театра.

– И это меня не удивляет, – хмыкнула Галка. – Такую актрису еще поискать, скольких парней в школе за нос водила.

– Да ладно, – нисколько не обидевшись, пожала плечиком Алла. – Видела бы ты меня после школы, какие женихи у меня были, какие возможности.

– И ты все профукала? – хохотнула Галка.

Когда разговор ушел от ее персоны, она расслабилась и снова стала прежней хохотушкой-веселушкой.

– Не поверишь – нет. Выбрала себе самый жирный кусок и заставила пойти со мной ЗАГС. Мой муж – хозяин местных пивнух-разливаек. Деньги просто рекой лились на меня, да-да, никакие заводы не сравнятся с разливным пивом, а уж если ты монополист в большом городе, то все. Что ты ржешь? – Алла тоже улыбалась, глядя на хохочущую Галку. – Да я купалась в деньгах, как Скрудж Макдак, помнишь, в мультике. Два раза в день, утром и вечером.

Алла встала, закрыла глаза и начала грести руками, изображая пловчиху. Получалось у нее забавно, и Галка согнулась пополам. Именно сейчас в смеющейся Галине можно было без труда угадать ту Толинку. В детстве, когда она начинала звонко смеяться, шрам тут же становился невидимым. Смех как отпечатки пальцев – индивидуальная, не меняющаяся примета. Каждый человек смеется особенным образом, и если он продолжает смеяться и в зрелом возрасте, что редкость, то делает это так же, как и в детстве.