Онлайн книга «Простить нельзя помиловать»
|
А ему все равно… Он услышал шорох ее шагов. Таня не выдержала долгого ожидания и шла к нему, чтобы позвать на завтрак. Чтобы рядом постоять. Чтобы посмотреть тем самым взглядом, от которого ему весь день потом будет неловко. – Куртка совсем промокла. – Ее ладони легли ему на плечи со спины. – Идем в дом, Тима. Схватишь сезонную простуду. Тебе нельзя болеть. Без тебя никак. Он осторожно шевельнул плечами, ладони с его плеч исчезли. Глубоко вздохнув и выдохнув, он повернулся к ней с легкой улыбкой. – Идем. Наверное, все остыло. Извини, что задерживаю тебя. – Все нормально. Я сама немного припозднилась с завтраком. Оладьи подгорели. Пришлось делать омлет. И каши сегодня не будет. – Не страшно, – беспечно отозвался он. – Ты знаешь, как я не люблю кашу. – Знаю, – с легким смешком подтвердила Таня, взяла его под руку и повела к дому. – Но это полезно. Приходится есть. Фу, Поляков, куртка совершенно мокрая. У порога он снял кроссовки, повесил на плечики промокшую куртку и босым пошел к столу. Скатерть, приборы, белоснежный фарфор, омлет под блестящим металлическим колпаком – все как в журнале. Он сел за стол напротив Тани. Она сняла металлический колпак с блюда, на тарелку ему тут же упали несколько рыхлых ломтей омлета и два огуречных кружка. Зашуршала газета. Танина голова скрылась за ней. Со вздохом, ткнув пальцем в телефон, он перешел в раздел новостей. Минуту ничего, кроме звяканья их вилок о тарелки, не было слышно. Потом газета натянулась в ее руках, замерла, тут же скомкалась посередине, и на него глянули ее изумленные новостью глаза. – Ты… Ты это читал?! – Таня указала подбородком на скомканную газету в ее руках. – Что именно? – В разделе происшествий! Ее смуглое лицо сделалось желтоватым, так она бледнела. – Я еще не дошел. Что там? Он вообще-то дома никогда не читал подобных новостей. Хватало сводок происшествий на работе. Татьяна же, напротив, ими зачитывалась. И даже пыталась их обсуждать и предполагать ход следствия. Он в ее рассуждениях никогда участия не принимал, считая это чудачеством. – Там… – Желтизна ее щек сделалась почти прозрачной. – Там про нее… – Про кого? – нацепленный на вилку огуречный кружок чуть дрогнул. – Кажется, про твою Машу. Кажется, они нашли ее. Утренний холод, который он почти не замечал на берегу залива, кажется, только-только до него добрался. Стало так холодно, что зубы лязгнули. – Кто нашел? Где нашел? – стараясь говорить нормальным, не дребезжащим голосом, спросил Тимофей. – Когда нашел? Почему считаешь, что это Маша? Черт! Меня не было на работе два дня. Я ничего не знаю. Я сводок не читал! – Нашли вчера рано утром. Недалеко от твоего дома. – Ее губы дрожали, голова опустилась. – Дождями подмыло берег. И тело… – Дай сюда! – громко приказал он, хватая из ее рук скомканную газету. Она все еще держала ее в руках крепко-крепко. А он дернул. И оторвал гигантский клок, уничтожив статью. Треск рвущейся бумаги показался ему оглушительным. – Да что же такое-то! Он вскочил со стула, едва его не опрокинув. И метровыми шагами рванул в дальнюю комнату, куда Тане был вход запрещен. Это была его комната с Машей. Любимая их комната. В ней почти не было мебели. Только старый плюшевый диванчик на два места, который они отодвинули от стены поближе к широким окнам в пол. Вид из них открывался потрясающий. Весь залив был как на ладони. А также сосны, нависшие над водой и чудом цепляющиеся корнями за песчаный берег. И еще противоположный берег справа виднелся. Чуть-чуть совсем. Тоненькой полоской, но угадывался. И ночами эта узкая полоска суши светилась крохотными точками далеких огней. И Маша называла их светлячками. И зазывала его вечерами поглазеть на светлячков. |