Книга В интересах личного дела, страница 108 – Галина Владимировна Романова

– Так, подведем итоги: Роговой и Одинцовой он мстил за тот памятный вечер четырехлетней давности.

На вопросительный взгляд полковника Климов ответил:

– Думаю, да. Они были первым звеном в цепи его мстительных замыслов. Тогда с Татьяной случился приступ, после которого она достаточно долго лечилась в клинике.

– Женщины о ней благополучно забыли. А Татьяна и ее любовник – нет. Возможно, неоднократно строили совместные планы мести, упивались предвкушением. Я только не могу понять, почему Степанов вдруг начал поддерживать с ней отношения?

– У Татьяны на него был компромат. Точнее, не на него, а на его сына. – Климов пропустил тот факт, что Иващук недовольно поморщился, и продолжил: – На видеозаписи, сохранившейся у фотографа Маслова, отчетливо видно и слышно, как отец и сын Степановы обсуждают этот факт.

– А что там за история вообще? Из-за чего весь сыр-бор? В чем таком оказался замешан сын Степанова, что отцу приходилось платить по счетам Ивановой? Достаточно продолжительное время! – возмущенно заметил Иващук.

– Когда сыну Степанова исполнилось двадцать, он насмерть сбил человека, сев пьяным за руль. Помощи не оказал. Он остановился на обочине и сбросил тело в кювет. Ему казалось, что никто не видит, но нашлись случайные свидетели. Было заведено дело, и его готовили к передаче в суд, но… – Климов оглядел всех присутствующих. – Но в кабинете следователя случилось возгорание из-за неисправного чайника. Дело лежало на столе, а не в сейфе.

– И оно сгорело?! – сиплым голосом возмутился Иващук.

– Да. Все сгорело: показания, экспертизы! Следом отказались от своих слов свидетели. Дело не дошло до суда. Сын Степанова уехал на учебу за границу, а когда вернулся, то…

– То стал законопослушным гражданином, – закончил за него Иващук, и его пальцы заплясали по столешнице. – Но!.. Если дело сгорело, как компромат оказался у Ивановой?

– Она выкупила видеозапись с регистратора в момент дорожного происшествия у свидетелей. Каких денег ей это стоило – не знаю. Откуда она их взяла – тоже. Но она шантажировала Степанова именно этим материалом. И он ей платил.

– Черт знает что! – негромко возмутился полковник, выбрался из-за стола и заходил по кабинету с заложенными за спину руками. – И где теперь этот материал? Пропал? Исчез вместе с Ивановой? Не поэтому ли Изотов взялся мстить всем подряд?

– Не поэтому, – раздалось от двери. – Разрешите?

В кабинет вошла Варя. Лицо разгоряченное, губы подрагивают.

– Что у тебя, Воронова? – Все уставились на листы бумаги в ее руках.

– Мне только что пришел ответ на запрос по поводу долгой болезни Володи Изотова. Помните, разговор шел о неправильно сделанной экспертизе?

– Ну! – повысил голос полковник, останавливаясь у окна.

– Он сделал неверное заключение по одному из пациентов Степанова. Смерть наступила по естественным причинам, а Володя написал, что пациент умер из-за последствий операции, сделанной в клинике Степанова. Поднялся шум. Началось разбирательство. Степанов лично отчитывал Изотова, как мальчишку. Высмеивал его непрофессионализм, настаивал на дисквалификации. Кое-как шум удалось замять, Володя попал в больницу. И… Думаю, это и явилось толчком для начала осуществления его планов. Это первое. – Варя положила верхний лист на край стола. – Второе… Квартирная хозяйка узнала Изотова по фотографии. Это он жил с Татьяной Ивановой. Его она не раз видела в домашних тапочках и халате.