Книга Дворцовый переполох, страница 16 – Риз Боуэн

— Еще бы. Только не ходи в актрисы, как твоя мамуля. Она была славной девушкой, воспитывали ее как полагается, но это пока она не размечталась и не подалась на сцену.

— Но ведь мама имела успех, разве нет? И разбогатела, и за герцога вышла.

— Да, но какой ценой, мышка? Какой ценой? Продала свою бессмертную душу. Именно, именно. А теперь цепляется за уходящую красоту и страх как боится, что наступит день — и мужчины потеряют к ней интерес.

— Мама ведь купила тебе этот дом?

— В щедрости ей не откажешь. Просто говорю, что ее как подменили — совсем другим человеком стала. Толкую с ней — а она как чужая.

— Это верно, — согласилась я. — Но я маму толком и не знала. Сейчас, кажется, у нее роман с немецким промышленником…

— Треклятые германцы, — проворчал дедушка. — Ты уже извини, что я бранюсь, мышка, но мне о них даже слышать тошно. А этот их новый, который Гитлер! От него добра не жди, ты уж мне поверь. За ним нужен глаз да глаз, попомни мои слова.

— Может, им такой сейчас и нужен. Восстановит страну, — предположила я.

Дедушка сердито насупился.

— Эта страна заслуживает того, что получила. Нечего ее восстанавливать. Ты в окопах не была, вот и говоришь.

— И ты не был, — напомнила я.

— Нет, но твой дядя Джимми воевал. Ему всего и было восемнадцать годков, погиб на фронте.

Я знать не знала, что у меня был дядя Джимми. Никто никогда не рассказывал.

— Прости. Мне жаль, — сказала я. — Это была страшная война. Будем молиться, чтобы она не повторилась.

— Не повторится, пока жив старик король. Вот ежели он сыграет в ящик, тогда ни за что не поручусь.

Дедушка поставил передо мной большую тарелку с едой, и на некоторое время я умолкла.

— Чтоб мне провалиться, — сказал дедушка. — Тебе этой тарелки только-только. Ты что, голодом себя морила?

— Питалась одними печеными бобами, — созналась я. — Зеленную лавку на Белгрейв-сквер пока не нашла. Всем привозят провизию на дом. Честно говоря, у меня и денег-то нет.

— Тогда обязательно приезжай ко мне в воскресенье обедать. Думаю, приготовлю отбивную с овощами — у меня в огороде за домом отличная капуста, а попозже летом будет и фасоль. Ничего вкуснее на свете нет, такого тебе не состряпают даже в твоих шикарных ресторанах в Вест-Энде.

— С удовольствием, дедуля, — сказала я и поняла: сейчас я нужна дедушке так же, как он мне. Ему тоже одиноко.

— Не нравится мне, что ты живешь в огромном городском доме одна-одинешенька, — сказал он, качая головой. — В Туманном городе сейчас полным-полно чокнутых. Тех, кто на войне головой повредился. Смотри мне, не вздумай открывать дверь чужим, запомнила? Я уже подумываю нацепить свою старую форму и ходить у тебя под дверью дозором туда-сюда.

Я от души рассмеялась.

— Вот бы посмотреть! Никогда не видела тебя в форме. — Я знала, что дедушка когда-то служил полисменом, но давным-давно вышел в отставку.

Дедушка хрипло расхохотался.

— Я и сам бы поглядел. Только вот мундир на моем пузе уже не сойдется, да и старым ногам в форменных башмаках придется туго. Нет, не по нраву мне, что ты там в большом городе сама по себе, да еще без гроша.

— Справлюсь, дедушка. — Я похлопала его по руке. — Ну, а теперь научи меня разжигать огонь. И стирать. Мне нужно всему научиться.

— Чтобы растопить камин, спервоначалу надо наведаться за угольком в угольную дыру, в подвал то есть, — заявил дедушка.