Книга Дворцовый переполох, страница 14 – Риз Боуэн

— Принцесса Беатрис, мадам? — голос у меня дрогнул.

— Вы с ней наверняка знакомы. Единственная здравствующая дочь старой королевы. Тетка короля. Тебе она приходится двоюродной бабушкой. У нее прелестное загородное поместье и, насколько я помню, лондонский дом, хотя теперь она редко наведывается в город.

Чаепитие было окончено. Меня отпустили. И обрекли на ужасную участь. Если в ближайшем будущем я не найду себе достойное занятие, меня сделают фрейлиной дочери королевы Виктории, старой дамы, которая никуда не выезжает.

Из Букингемского дворца я вышла в самом глубоком унынии. Собственно, уныние охватило меня с тех самых пор, как закончился мой сезон в свете и я поняла, что впереди жизнь без перспектив и денег. А теперь мне вообще грозило заточение в загородном поместье у престарелой принцессы, пока моя коронованная родственница ищет мне подходящего мужа. Единственный проблеск волнующего во всем этом унынии — задача пошпионить за кузеном Дэвидом и его нынешней пассией.

Мне срочно требовалось взбодриться, поэтому я села в пригородный поезд и отправилась навестить того, кто согревает мне сердце. Постепенно город за окном уступил место просторам графства Эссекс. Я вышла на станции Апминстер-бридж и вскоре уже шагала по улице Гранвилл-драйв, вдоль которой выстроились скромные сдвоенные дома, а перед каждым зеленел палисадник не больше носового платочка, и в нем красовались садовые гномики и ванночки для птиц. Постучав в дверь дома номер двадцать два, я услышала в ответ ворчливое: «Иду, иду», а потом в приоткрытую дверь показалось лицо типичного кокни — бойкое, носатое и сморщенное, как печеное яблоко. Мгновение хозяин смотрел на меня, вспоминая, кто это, а потом расплылся в улыбке.

— Ну и ну, удивила! — воскликнул он, распахивая дверь настежь. — Вот так поворотик, прямо как в книжке! Я не ждал тебя увидеть, почитай, еще цельный месяц. Как ты, голубка моя? Входи же и поцелуй дедулю.

Полагаю, стоит сообщить, что хотя одна из моих бабушек — дочь королевы Виктории, но мой единственный здравствующий дедушка — отставной полисмен-кокни, который живет в скромном домике в Эссексе, и в палисаднике у него красуются садовые гномы.

Я поцеловала дедушку, оцарапавшись о его небритую щеку. От него пахло карболовым мылом. Мы крепко обнялись.

— Я хорошо, дедуля. А как ты поживаешь?

— Не жалуюсь. Грудь, конечно, не такая крепкая, как в молодые годы, но на то она и старость, верно? Заходи же. У меня чайник греется и к чаю есть славный кусок кекса с тмином — одна грымза-соседка спекла. Только и делает, что таскает мне провизию, все надеется показать, какая она хорошая стряпуха и какая из нее выйдет славная женушка.

— А ты подумываешь жениться? — поинтересовалась я. — Ты ведь давно живешь один.

— И живу, и пообвыкся уже. Только мне не хватало, чтобы перед носом мельтешила какая-то старуха. Усаживайся поудобнее, мышка. На тебя поглядишь — сердечко радуется. — Дедушка снова просиял. — Ну, что тебя привело в нашу глухомань? Ты, смотрю, оголодала — кожа да кости.

— Да, я и правда оголодала, — кивнула я. — Прямиком с дворцового чаепития, а там удалось перехватить только чашку чая и два кусочка хлеба.

— Ну, уж я тебя накормлю получше да посытнее. Как насчет парочки яиц-пашот с жареным сыром, а потом кекса?