Книга Дворцовый переполох, страница 58 – Риз Боуэн

Я вернулась в ванну, в глубине души надеясь, что тело исчезло. Но нет, труп по-прежнему лежал в ванне — глаза в потолок, черное пальто колышется в воде. Я понятия не имела, как быть дальше, но тут меня осенило: отцовская долговая расписка! Что, если Гастон носил ее при себе? Преодолевая отвращение, я обшарила его карманы и нашла размокший конверт. Вот так удача!

В конверте была она. Я разорвала расписку в клочья и спустила в унитаз. Конечно, меня тут же стали мучить угрызения совести, но было уже поздно — сделанного не воротишь. По крайней мере, когда явится полиция, то не найдет никаких отягчающих улик.

Я забегала взад-вперед по лестничной площадке, пытаясь собраться с мыслями. Да, надо было вызвать полицию, но я медлила и колебалась. Заклятый враг нашей семьи лежал мертвый в ванне, и любой полицейский резонно заключил бы, что Гастона убил один из нас, — или Бинки, или я. Вряд ли мне удастся убедить полицию, что этот тип не нашел во всем Лондоне более подходящего местечка для самоубийства, чем наша ванная.

Но ведь я уничтожила отягчающую улику, так? Значит, никто, кроме нас с братом, не узнает, что де Мовиль был нам злейшим врагом? Ах, черт, черт, черт! Конечно, нашим адвокатам все известно. У них даже есть копия расписки. И вряд ли мне удастся выпросить у них эту бумагу или уговорить ее уничтожить, — пусть они и хранили верность нашей семье добрых двести лет. Да и когда весть о смерти де Мовиля выплывет наружу, вряд ли мне удастся уговорить поверенных молчать обо всей этой истории с распиской.

Я снова заглянула в ванную. В голове у меня крутились самые несуразные мысли. Может, мы с Бинки сумеем вытащить труп и бросить его в Темзу так, чтобы никто не заметил? Если утопленника потом и найдут, ведь не определят же, где именно он утонул. Но задача представлялась невыполнимой: во-первых, де Мовиль наверняка тяжеленный, во-вторых, у нас с Бинки нет верных слуг и нет автомобиля или экипажа. Не представляю себе, как мы с ним берем такси, пристраиваем труп между нами, а таксисту говорим: «Голубчик, на набережную Темзы, да выберите самый пустынный и безлюдный уголок». А если даже нам удалось бы выполнить эту задачу, мы посрамили бы поколения и поколения храбрых шотландских предков, чьим девизом было «Честь превыше жизни». Насчет ганноверских предков у меня были сомнения. Подозреваю, при желании они могли повести себя и бесчестно.

От размышлений меня оторвал звонок в дверь. Я подскочила чуть ли не до потолка. Открыть? Что, если это Бинки — с него станется забыть ключ. Кто бы ни звонил, этот кто-то наверняка вернется, если я не отопру сейчас. Так что от посетителя надо избавиться. Избавиться… Меня передернуло. Ну и выражения крутятся в голове! Не самые лучшие, учитывая обстоятельства. Я спустилась в вестибюль и уже готова была открыть дверь, как вдруг сообразила, что на мне до сих пор униформа горничной. Тогда я схватила с вешалки пальто и поспешно надела его, поплотнее запахнувшись. И только тогда открыла дверь.

— Добрый день, могу ли я видеть леди… о, это ты, Джорджи!

На пороге стоял Тристан Обуа — темные кудри по-мальчишески взъерошены, улыбка так и сияет.

— Тристан… какой сюрприз, — с трудом выдавила я.

— Пвости, что вламываюсь столь неожиданно, — сказал он, все так же улыбаясь с надеждой во взгляде, — но старичок, у которого я служу в конторе, послал меня отнести кое-какие бумаги по соседству, вот я и подумал — слишком велик собвазн посмотреть, где ты живешь, и заглянуть на огонек. Мы, по-моему, уже сто лет не виделись.