Книга Дворцовый переполох, страница 86 – Риз Боуэн

— Служить-то я служил, мышка, но всего-навсего уличным патрульным. Ходил ночью по улицам да колотил в колотушку.

— Но ты ведь имел отношение к расследованию преступлений. Тебе известно, как это делается.

Дедушка пожал плечами.

— Не знаю, чем тебе помочь, сердечко мое. Чашку чаю от печалей? — истый кокни, дедушка любил рифмованные прибаутки.

— Да, пожалуйста. — Я уселась за кухонный стол. — Дедуля, я волнуюсь за Бинки. Он у полиции первый на подозрении, а раз он, когда обнаружил труп, сбежал в Шотландию, его подозревают еще сильнее.

— Твой брат был близко знаком с убитым?

— К сожалению, да, — и я рассказала дедушке о письме.

— Господи ты боже мой. Плохо дело, — сказал дедушка. — Ты уверена, что братец тебе не врет?

— Абсолютно. Я хорошо знаю Бинки. Когда он врет, у него уши краснеют.

Дедушка снял с огня засвистевший чайник и налил кипяток в заварочник.

— Сдается мне, вам надо найти кого-нибудь еще, кто знал, что этот ваш мусье приедет в Лондон. Кого-то, с кем он тоже собирался встретиться.

— Как же мы это выясним?

— Где он остановился?

— В «Кларидже».

— В отеле такое разузнать легче, чем в частном доме. Хорошая прислуга о постояльцах знает все — и кто к ним приходил, и куда они ездили на такси. Можем наведаться в отель и расспросить портье. И на номер мусье поглядим.

— Но зачем? Неужели полиция его еще не перерыла?

— Кабы ты знала, какие вещи полиция упускает, принимая их за пустяки, ты сильно бы удивилась, мышка.

— Но убийство произошло целых два дня назад. В отеле наверняка уже убрали в номере и уничтожили все улики.

— Может, и так, но по опыту скажу обычно с такой уборкой не торопятся, особенно в выходные. Полицейские перероют номер еще не раз. А когда полиция вернет его вещички, их будут хранить до тех пор, пока не получат приказ переслать ближайшей родне покойника.

Я затрясла головой. Мне показалось, будто я должна сдать какой-то страшный экзамен.

— Даже если вещи все еще в номере, кто нас туда впустит? Если я попрошусь осмотреть номер, они заподозрят неладное.

Дедушка склонил голову набок и лукаво подмигнул.

— А кто сказал, что мы будем спрашивать разрешения?

— Ты что, дедушка! Взломать замок?

— Или проникнуть в номер как-нибудь еще.

— Я могу нарядиться горничной, — осторожно начала я. — Прислугу никто никогда не замечает, верно?

— Ай да умница. В самую точку.

— Дедуля, но это ведь взлом и проникновение в чужой номер.

— Все лучше, чем болтаться в петле, сердечко мое. Как отставному полицейскому мне не к лицу поощрять такое, но сдается мне, вы с братцем крупно влипли, и тут требуются крайние меры. Я поеду с тобой в «Кларидж» и перемолвлюсь словечком с швейцаром и коридорными. Может, кто из них еще помнит меня с той поры, когда я патрулировал улицы.

— Было бы замечательно, — обрадовалась я. — И вот еще что. Мне нужно выяснить, в самом ли деле у нас на Белгрейв-сквер в пятницу работали мойщики окон, и если да, то кто их прислал. Я бы и сама спросила, но там кругом репортеры…

— О чем речь, мышка. Уж это я для тебя сделаю. Я бы тебя и обедать оставил, да обещался соседке, вдове, что у нее пообедаю. Она все меня зазывала — зазывала, я отказывался, а потом думаю: дай схожу. Что худого пообедать вдвоем?

— В самом деле, — согласилась я и погладила дедушку по руке. — Она, наверное, хорошо готовит?