Книга Интервью… в тумане, страница 69 – Алёна Александровна Комарова

— Это её версия?

— Я ей верю.

— Ну главное, чтобы ты ей верил — скептично протянул Шилов. — Хорошо. На неё напали в твоем кабинете, когда подсовывали тебе деньги. То есть подставить хотели тебя. Почему в следующую ночь киллер следил за её окнами?

— А может следили за мной? Я же остался ночевать у неё. Но меня опять же смущает, что в ночь, когда она ушла из дома, кто-то уже следил за ней. Она сказала, что видела преследователя. Очень испугалась.

— Очень увлекательно. То есть следят за ней. Нападают на неё. Подставляют тебя. Она здесь при чем? Или она все-таки замешана. Что там по нашему делу?

— Движемся… — он не спускал взгляда с входа в полицейский участок, и заметил Тоню. Она вышла на улицу и растерялась. Видимо планировала всю оставшуюся жизнь провести в застенках. Богатырев улыбнулся. — Давай я тебе потом расскажу. Тоню надо встретить.

— Ну да, давно ж не виделись — Шилов всегда был скептичен, но уважал желания лучших друзей. Хоть Тоня и вызывала в нем смешанные чувства недоверия и симпатии, он не готов был признать, какое из них превышает в своей массе. Но он до боли в зубах не любил идти на поводу своих чувств и всегда полагался на холодный взгляд и ледяной расчет логики.

— За ней придется присмотреть — открывая дверь автомобиля, сказал Максим.

— Это плохая идея. Максим, друг мой, ты распыляешься.

— Допускаю, но делать нечего.

Максим махнул на него рукой и вышел из машины.

— Антонина, — позвал он.

Она близоруко завертела головой, не веря своим ушам и списывая галлюцинации на нервное перенапряжение. Осмотрела толпу полицейских. Не нашла. Убедилась, что желания превращаются в акустические помехи и спустилась со ступенек, при этом весь её вид выдавал, что спускается она с небес на землю.

— Тоня, — позвал он, подходя совсем вплотную.

Источник знакомого голоса оказался настоящим, материализовался. Тоня ахнула и кинулась ему на шею. Повисла. Он успел обнять. Прижать. Но она вспомнила о правилах приличия. Заерзала в его крепких руках. Превозмогая фантастическое притяжение, высвободилась и проговорила:

— Извините. Я просто очень обрадовалась.

— Я тоже.

Правду ведь говорят, что после пасмурной погоды, выглянувшее из-за туч, солнце кажется ещё ярче. В этом только что убедился Максим Анатольевич, увидев Тоню.

— Вы на свободе. Я так рада.

— Мне ни что не угрожало. Зачем вы устроили этот концерт?

— Ой, Максим Анатольевич. Я ведь понимаю, точнее я сразу ничего не понимала. А потом, когда вас стали уводить и наручники хотели на вас надеть, тогда я поняла, что в ту ночь, когда меня стукнули в вашем кабинете, точнее в приемной вашего кабинета, кто-то подкинул вам эту злосчастную пачку денег. Точнее не денег, а фальшивок. Не важно. В общем, я поняла, что вас пытаются спрятать за решетку. А вы мне так нужны… ну в смысле, вы нужны на свободе… в смысле не просто кому-то нужны… в общем, вы не должны сидеть в тюрьме. Вы ведь не виноваты… вы ведь не виноваты?

Она говорила, запиналась, переживала, краснела, бледнела, нервничала из-за невнятного объяснения. Боялась, что он неправильно её поймет. Будет недосказанность, или ещё хуже, подумает, что она влюблена в него.

— Я все понимаю, Тоня, — заверил он. — Единственное о чем я вас прошу, больше не делайте таких героических жестов. И давайте вернемся к работе. Не хочу, чтоб слухи о моем аресте укоренились в некоторых головах.