Книга Правила мести, или Смерть отменяется, страница 107 – Алёна Александровна Комарова

— Спасибо.

— за что?

— за то, что год назад в больнице не позволила отключить аппараты. Ты спасла мне жизнь. Если бы я тогда об этом знал, то никогда не пришел к тебе в дом с желанием отомстить. Я бы пришел отблагодарить.

— почему тебе не рассказали подробности расследования? Ведь с меня сразу подозрение сняли. И с мужа моего тоже. Он тогда сильно на меня обиделся и не стал в аэропорту брать мою машину, уехал на такси. Таксист подтвердил, что во время аварии он еще ехал в такси.

— когда я перенес несколько операций по восстановлению лица, то сильно изменился и решил, что мне это на руку для того, чтобы найти виновного и наказать его. Я вернулся, с новой внешностью и новой жизнью, но старой злостью.

— ты подделал документы?

— Прости. Я не подделал, я воспользовался копией паспорта парня, очень похожего на меня. Я взял ее в Клинике, этот парень там лечился.

— так значит, ты Дмитрий Кириллович Громов.

— ты помнишь мое настоящее имя?

— конечно. Я же молилась за твое здоровье.

— спасибо.

— но почему тебе не рассказали в полиции подробности расследования?

— потому что я очень необдуманно сглупил. Это была такая глупая ошибка. Я пришел в полицию под чужим именем и никакого отношения не мог иметь к Дмитрию Кирилловичу Громову и Заре. Я пришел к следователю Митронину, сидел на шатающемся скрипучем стуле, теребил что-то в руках и просил ввести в курс дела. Толком не помню, что врал лишь бы разговорить Митронина. А он не хотел со мной разговаривать. Но я же сам виноват, сделал ошибку. Очень много времени прошло с момента аварии. К следователю нужно было идти до операции. До того как мое лицо изменилось, до того как я стал пользоваться чужими документами, до того как я придумал план мести. Мне нужно было узнать результаты расследования. А результатов не было. А то, как продвигалось расследование и куда сдвинулось, Митронин не стал мне рассказывать. «Тайна следствия, — говорил он — вы же понимаете какие в деле люди фигурируют? А так как вы не родственник, Кирилл Дмитриевич, то я вам не имею право что либо рассказывать. И вообще, я вас не вызывал, поэтому идите и занимайтесь своими делами». Я понимал, что это дело с мертвой точки не собирается сдвигаться и плавно перекочует в «висяки» или глухарь. Я четко понимал, что этот следователь никогда уже не найдет виновных. Ни этот, ни какой другой уже не найдет. Я четко понял, что по горячим следам никто никого не нашел. Я четко понимал, что уже прошло очень много времени, а дело не сдвинулось в расследовании. А может, кому-то было не выгодно искать виновных? А я уже решил, что сам найду и накажу виновных в смерти. Какие бы люди не фигурировали в деле. Так я и сделал. Я стал искать. Я поднял все газеты за тот период времени, пересмотрел все записи новостей, даже проследил путь этого авто и он привел меня в аэропорт, где я выкупил запись с камер на стоянке, я даже обратился к знакомому и они взломали базу данных ГИБДД и по номерным знакам нашли хозяина нужного автомобиля, вернее хозяйку. Все это в купе привело меня к тебе в дом. И я стал работать у тебя водителем. Теперь осталось найти и наказать виновного. Все что я знал, это номера твоей машины, статьи из газет о том, что ты проходила по уголовному делу, но это оказались слухи. Я-то точно знал, что это не слухи, а просто кому-то было выгодно замять дело и выгородить тебя. Тогда я так думал. И ничто не могло меня переубедить. Я читал все статьи в журналах про тебя и все, что связано с тобой. Но когда я пришел в твой дом, увидел тебя, твою семью. И все понял. Это не могла быть ты. Кто угодно, но только не ты. Это кто-то другой. Я даже встречался с журналистом Жуковым.