Онлайн книга «Убийственная страсть»
|
– Типун тебе на язык, – сказал капитан. – Почему сразу типун, – обиделся оперативник. – Потому что, если помнишь всю песню, участь Ваньки была незавидной. – На что вы намекаете, товарищ капитан? На то, что Морозов стянул или попытался стянуть у неё ключи, – он кивнул в сторону Арефьевой, – а она его того? – Он чиркнул себе по горлу. Турусов закатил глаза: – Ни на что я не намекаю! Работайте! Во время обыска у пенсионерки на антресолях был найден парик платинового цвета. Добротный парик из натуральных волос. «Такой не отличишь от собственных волос», – отметил про себя капитан. На туалетном столике в спальне стояли контейнеры с несколькими парами разноцветных линз. В ящике на кухне нашли старый телефон, капитан не сомневался, что он зарегистрирован на имя Марии Ивановны Переверзьевой. – Что же вы от телефона не избавились? – спросил Турусов. – Я не совершила ничего противозаконного, – ответила Арефьева. – Как сказать… На самом дне платяного шкафа были найдены изящные замшевые лодочки на небольшом каблуке. При ближайшем рассмотрении на одной из туфель было замечено крохотное пятнышко. Но утверждать что-либо без проведения экспертизы не представлялось возможным. Допрашивал Арефьеву сам Кочубеев после того, как эксперты подтвердили наличие на замшевой туфельке капли крови, но принадлежала она, к большому сожалению полковника, не Морозову Евгению Юрьевичу, а неизвестной курице. Как она попала на туфли Арефьевой, непонятно. Зато было точно установлено, что сотовый телефон на самом деле оформлен на давно скончавшуюся Переверзьеву, чего, впрочем, сама Арефьева не отрицала с самого начала… – Итак, – начал Кочубеев, – у вас обнаружен парик и линзы. – Это не запрещено законом! – Совершенно верно, – согласился полковник, – но у вас также обнаружен телефон умершей женщины. – И что? Она подарила мне его, когда ещё была жива. – Возможно. Но вы его использовали для своих амурных авантюр. – И что? Вам завидно стало? – вырвалось у Арефьевой. – Постыдились бы, – вздохнул полковник. Арефьева фыркнула. – Это всё бы ничего, – продолжил Кочубеев, – но на ваших замшевых туфлях, – без зазрения совести соврал полковник, – обнаружена кровь убитого Евгения Юрьевича Морозова. Вы убили его в снимаемой вами квартире. – Неправда! – Ваш любовник вас не опасался и спокойно спал в одной постели с вами. Вы воспользовались этим и перерезали ему горло. – Это ложь! – В первую очередь вы избавились от окровавленного ножа. Куда вы его выбросили? – Не знаю! – То есть? – Я не видела никакого окровавленного ножа! И никуда его не выбрасывала! – Не хотите говорить? – Потому что мне нечего говорить! – Что ж, продолжим. Вы уничтожили одежду, забрызганную кровью, но красивые дорогие туфли у вас рука не поднялась выбросить, – продолжал лгать Кочубеев, надеясь, что нервы женщины не выдержат и она во всём признается. – Неправда! – Что неправда? – Я не выбрасывала одежду! – Нет? – озадаченно спросил полковник. – Где же она в таком случае? – В том самом шкафу, где были и туфли! – Вы хотите сказать, что оперативники не заметили платья, или что там на вас было, испачканного кровью? – Не заметили! Потому что и замечать было нечего! Я в тот вечер сначала была в вишнёвом платье с серебряными нитями. – Сначала? – переспросил полковник. Арефьева кивнула. |