Книга Сердце знает, страница 151 – Кэтлин Игл

— Мама говорила, что вы ходили к шаману, — сказал Сидни Ризу. — Она сказала, что ей пришлось познакомиться с твоими… твоими родственниками.

— Ты тоже с ними познакомишься, — пообещал Риз, подмигнув Хелен. — Возможно, сегодня вечером придут на матч мои двоюродные братья. Здесь, в Бед-Ривер, все — как одна семья. И мы всегда готовы побросать мяч по кольцу, мы — команда «Блу Скайз». — Он улыбнулся сыну. — Если ты не переборщишь с макаронами.

После ужина они вывели Плаксу на прогулку, наслаждаясь новым и приятным чувством — ощущением близости друг к другу, живя сегодняшним днем, не загадывая на будущее. Было еще слишком рано загадывать.

Но когда Сидни побежал переодеваться, чтобы идти в спортзал, Риз сменил тему разговора. — Что ты скажешь насчет этого крупье, который сбежал? — спросил Риз, передавая Хелен тарелки, которые он вытирал.

— Исчез, — она ставила тарелки в шкаф. — Питер Джонс. Он жульничал, это должна была заметить охрана. Но Картер должен был сам это заметить еще до того, как я сказала ему об этом.

— Но ты ему сказала.

— Сказала. — Она, как будто, жалела об этом. — Он сказал, что уволит его, но парень не появился на следующий день. Никакого заявления он не подавал.

— Как ты думаешь, почему Картер не заметил этого? Ты думаешь, он не обратил внимания?

Она пожала плечами и старалась не смотреть ему в глаза, принимая у него стаканы.

— Я хочу знать, что ты об этом думаешь, Хелен. Скажи, как специалист, мой брат надувает наших?

— Я не знаю, — вздохнула она, ставя стаканы на полку. Она избегала встретиться с ним глазами. — Он идет по скользкой дорожке.

— Это все, что ты хочешь мне сказать?

— Я постоянно говорю тебе, что моя работа — это выявлять жульничество. Я работаю в БИА, а не в ФБР, но скоро этими делами займется ФБР. — Она повернулась к нему. — Я этим заниматься не буду.

— Предполагается, что ФБР занимается расследованием обстоятельств убийства моего отца. Я думаю, ты знаешь, что мы с недоверием относимся…..

— К федеральным министерствам и федеральным агентам. Я знаю причины. Это долгая история восходит к тем временам, когда правительственные агенты по делам индейцев продавали продукты на сторону, а ваши дети ходили голодные. Я бы не сказала, что это все в прошлом. Я знаю, что так бывает и сейчас. Я знаю это лучше, чем большинство белых, потому что это коснулось меня лично. — Она оперлась на край раковины, скрестив руки. — Ты знаешь, что мне напоминает этот Закон, регулирующий участие индейцев в игровом бизнесе? Ты словно заново изучаешь историю, верно?

Он улыбнулся. — Так же как и ты, и отец.

— Хорошо. Позволь мне провести параллель. В средние века в Европе евреи были оттеснены от активного участия в экономической жизни, им не разрешалось владеть землей. Но церковь запрещала ростовщичество, взимание процентов, таким образом, возникла отрасль, которую феодальное общество охотно решило передать в руки евреев. Это занятие считалось постыдным, греховным, и в те времена оно не приносило такой уж большой прибыли. Очень похоже на игорный бизнес сегодня.

Она изобразила, как подают монетку нищему. — Америка не хочет этого признавать, но она чувствует себя виноватой за то, что забрала земли индейцев, за систему резерваций, за то, что детей насильно отправляли в интернаты. — Она поймала его взгляд. — Да, Риз, я знаю все за и против Закона о защите детей индейцев. У индейцев забирали детей даже в конце 60-х, даже в 70-е, это мне известно. Теперь это называется — отдать на усыновление, и это не всегда плохо. Я хочу сказать, что в хорошей семье не может быть плохо… — Она огляделась, отчаянно пытаясь найти примеры хороших семей, в которых росли индейские дети.