Онлайн книга «Слезы Вселенной»
|
Евгений сидел в кресле у стеклянной стены, за которой был балкон, и читал иностранную газету. – Не помешаю? – спросила Вероника, удивленная тем, что муж не спит в такую рань. Он кивнул, погруженный в чтение, а она опустилась на его кровать. – Удивительно видеть тебя с газетой… То есть с бумажной газетой. Сейчас все если и читают какие-то издания, то в интернете. – Это Financial Times недельной давности, – объяснил Евгений. – В прошлую пятницу заскочил в «Асторию» пообедать с одним заезжим молодцом. Там в фойе газетный киоск. Вот я и прихватил свежий номер. Теперь вспомнил и решил узнать, чем дышит английский бизнес. – И чем же? Вместо ответа муж посмотрел на нее: на фигуру, ноги, едва прикрытую топом грудь. – У тебя что-то важное, что ты ни свет ни заря уже на ногах? – Хотела только напомнить, что у нас через неделю состоится поэтический вечер. Помнишь, я говорила, что хочу открыть литературный салон? – В нашем доме? – удивился Евгений Аркадьевич. – То есть помню, конечно. Но в доме-то зачем? А много народу будет? – В доме я и сама не хочу: разбредутся гости, потом ложечки считай: к каждому ведь сторожа не приставишь. Проведем вечер в павильоне для твоих гостей. Только надо будет поставить там подиум, передвинуть барную стойку и бильярдный стол, чтобы расширить пространство для кресел… Народу будет человек тридцать… Это мои знакомые с мужьями, три популярных поэта, одна из которых женщина. Их привезет сюда литературный критик Чаплинский, который это все организовывает. Ты же его и сам хорошо знаешь: он тебе помогает твои книги по экономике издавать. Я его случайно в городе встретила, речь зашла о современной литературе, и он вдруг предложил… – Он ничего вдруг не предлагает, – усмехнулся Евгений Аркадьевич. – Пройдоха еще тот. – Но он и сам теперь популярный, – кивнула жена, – у него своя литературная программа на телевидении. – Во сколько обойдется все мероприятие? – Тысяч двадцать, если считать в евро. Поэты запросили по пять тысяч. Чаплинский согласен получить для себя две. Но еще будет фуршет: шампанское, икра, фрукты… Но я билеты – каждый на два лица – отдаю по тысяче… – Все равно не хватит, – мгновенно подсчитал муж, – там ведь жалюзи висят. А надо бы шторы. Светильники на потолке, бильярдную надо прикрыть, а то как-то неприлично. Поэты могут и в пивной свои стихи читать, но не в бильярдной же. – Сорин усмехнулся своей шутке и кивнул: – Как минимум еще тысяч десять евриков потребуется. Я подкину – так уж и быть. Вероника выгнула бровь: она надеялась, что муж оплатит все мероприятие – но промолчала. – Ладно, выделю двадцатку: как-никак поэзия – это дар небес, – смилостивился Евгений Аркадьевич. – Но только и ты там особо не шикуй, а то недоеденные бутерброды с икрой придется потом местным котам раздавать… Она снова кивнула, словно заранее соглашаясь со всем, что скажет муж. – Ты перестала улыбаться, – вздохнул он. – Что? – удивилась послушная жена. – Мне кажется, что я не изменилась. Не понимаю, о чем ты… – Я как-то не так выразился? Понятно, ведь ты теперь вся в поэзии, а потому я должен был произнести что-нибудь возвышенное. Например: ты перестала одаривать меня улыбкой. – Ты не прав, – покачала головой Вероника, – и в доказательство – вот тебе моя улыбка. – И она улыбнулась. – А если ты намекаешь на то, что я тебя разлюбила, то ты, дорогой, ошибаешься: моя любовь стала еще крепче. |