Книга Мой парень — французский шпион, страница 8 – Вера Арнгольд

— Нет! — гордо ответила маман и зашагала по коридору в одном чулке.

Кто же признается д, Артаньяну в «принадлежности» к столь чудовищной детали советского женского туалета?

Это я слышала уже раза три. Могу повторить наизусть. Но каждый раз приходится слышать снова и снова. И я, усталая и нервная, замученная на нелюбимой работе, не командующая никаким коллективом, не имеющая молодых ординаторов и резиновых подвязок, не успевающая ничего, тем более закатывать банки, обожающая только кино и мороженое, начинаю кричать.

Сегодня вот разбила тарелку. Нечаянно, но сладострастно. Маман посчитала, что специально. «Лечись!» — сказала она и поджала губы. Я, бурно дыша, высунулась в окно. И закурила, невзирая на ее реплики о пьянстве и табаке, приводящих в итоге к деградации личности. Особенно женской.

Вы смотрели фильм «Пианистка» Михаэля Ханеке? Я не похожа на главную героиню, единственное, что мне очень нравится в ленте, — Шуберт, исполняемый на рояле, а еще молодой, красивый, страстный хоккеист, который непостижимым образом, несмотря на свою спортивную направленность, тоже умеет играть на рояле Шуберта. А как вам та сцена, в хоккейной раздевалке? Впрочем, сейчас не об этом. Помните, чем кончается житие с любящей, но контролирующей всю твою жизнь маман? То-то же. Под колпаком у Мюллера жить невозможно, ну и я не Штирлиц.

Стеклянные шарики соседки по подъезду продолжают сыпаться на головы сантехников, которые мрачно ковыряются в подвале. Ковыряется-то один. Двое стоят рядом и солидарно обсуждают действия первого. Я выкинула на сантехников папироску. Они не заметили. Зато на папироску слетелась кучка верещащих воробьев, принявших ее за кусочек чего-нибудь полезного.

— Enchante (-e) devousvoir! аншанте' де ву вуа'р! — сложив губы дудкой, выговариваю я, глядя на себя в зеркало. Я поставила себе цель каждый день выучивать по одной фразе из разговорника. С любовью всей твоей жизни нужно разговаривать на оригинальном языке!

В зеркале я вижу не тетку сорок восьмого размера с «повышенной лохматостью» на голове, а настоящую кокетливую француженку. Я улыбаюсь нежно и кокетливо отражению и пытаюсь свернуть язык в трубочку: «Де ву вуа'р!»

— Тротуар не мели… — подтверждает маман. Она вылезла в окно вместо меня, причем взяла в ванной швабру и теперь стирает пыль с кондиционера, который висит у нас под окнами.

— О, Светлана Николаевна, здравствуйте! — тут же кричит ей снизу матерившаяся до этого соседка. — Как ваше здоровье?

Рядом с маман даже люмпены превращаются в придворных дам. Как это у нее получается?

— Все замечательно! — благосклонно отвечает мама и совсем по-королевски машет соседке рукой. Отчего швабра выпадает в окно и летит вниз.

— Ettasoeur (матерщина по-французски)! — говорю я своему настоящему отражению в зеркале и мчусь поднимать швабру, которая пикировала, словно алебарда, с третьего этажа.

— Во… — удивляется соседка, когда швабра с грохотом падает на асфальт.

Добежав почти до первого этажа, я вдруг с ужасом обнаруживаю, что не одета. На мне всего лишь нижнее белье и кухонный передник. Но не возвращаться же. Тем более я уже очень и очень опаздываю на работу!

— Ааа! — вылетаю я из железной подъездной двери, хватаю молниеносно швабру и скрываюсь внутрь. Сантехники не успевают очнуться и разглядеть, что там, под фартуком, соседка так и стоит с раскрытым ртом, а меня уже нет. Буря и натиск. Французский легион в действии.