Книга Ребе едет в отпуск, страница 13 – Гарри Кемельман

— Все так, но меня что-то беспокоит, — не согласился Арнольд Букшпан. — Пленки были записаны в синагоге, так? А как он это сделал?

— Что ты хочешь сказать?

— С чего раввину вдруг записывать свои проповеди?

— Ну, многие раввины хотели бы иметь такие записи.

— Да, но сперва они пишут их на бумаге. Я имею в виду, что он писал на пленку явно потому, что уже искал другую работу и хотел разослать записи по общинам, где ищут раввинов.

— В твоих словах есть смысл, Арнольд.

— Да, но это могло быть уже в самом конце, — вмешался Барри Мейснер, который занимался страховым бизнесом, — когда он уже осматривался. Скажу откровенно, я верю этому парню, и сам бы так же поступил на его месте. Были случаи, когда у меня наклевывалась сделка, а потом какое-нибудь недоразумение все ломало, хотя никто не был виноват, и приходилось все начинать сначала. Да у всех так бывает. И когда пускаешься по другому пути, оказывается, что так даже лучше, чем было раньше. Так что в его рассказе я вижу себя. И еще вижу, как готовлюсь к этому собеседованию, как он, и так же себя представляю.

— Видимо, это меня и смущает, — продолжал гнуть свое Букшпан. — То есть, как ты говоришь, если мне надо, к примеру, продать пару гроссов^[5]плащей-дождевиков какой-нибудь ранее не известной мне компании, то я буду действовать в точности как он — так же гладко.

— И что?

— В том и проблема: он такой же, как мы.

— Итак, мы опять остались при своих. Вопрос требует времени, а у нас его не много, — заключил Рэймонд. Его команда — «соль земли», но иногда им трудно было принять решение, особенно когда требовалось прийти к соглашению. Плохо, когда одна половина голосует против другой.

— Все так, но нельзя брать кого попало, — настаивал Букшпан.

— Я так не думаю: это всего на три месяца.

— Или больше, если ребе решит не возвращаться.

Пришлось вмешаться Джеффу Вайнеру. Совсем недавно он открыл свое дело в этом городе — «Вайнер электроникс». Берт Рэймонд оформил все формальности и ввел его в общину.

— Послушайте, я здесь, конечно, новичок и очень ценю, что меня пригласили поучаствовать, но если можно новичку высказаться, то скажу так: мы ставим не на ту лошадку. С молодым человеком что-то не то, он не хочет браться за работу заместителя, не зная, сколько вообще продержится. И вот человек средних лет — у него есть работа, и он не бросит ее ради временной, если только ему не грозит увольнение. Я полагаю, надо остановиться на ком-то постарше.

Раввин из моей синагоги в Коннектикуте, — кстати, он служил на моей свадьбе, — уволился после тридцати лет службы на одном месте, уйдя на заслуженный покой. Не думайте, что ребе Дойч — это старикашка с клюкой. Ему шестьдесят пять, но в гольфе он оставляет меня далеко позади.

— А нет у него акцента или чего-то в этом роде? Я хочу сказать, он говорит на хорошем английском или несколько старомоден? — спросил Дрекслер.

— Есть ли у него акцент? Послушайте, он здесь родился, его отец тоже, думаю, что и дед, или же приехал в нежном возрасте. Он в родстве с нью-йоркскими Дойчами, ну знаете, банкирами.

— Тогда зачем ему синагога? Стал бы банкиром. — Вопрос задал Дрекслер, но подумали так многие.

— Так уж вышло; есть люди, знаете, вроде крестоносцев…

— Как насчет жены?

Вайнер сложил пальцы колечком.

— Поверьте, жена его — настоящий класс, выпускница Уэлсли, или, может, Вассара, или Брин Мора — короче, из элитных женских колледжей. Если хотите знать, она урожденная Стедман.