Книга Ребе едет в отпуск, страница 39 – Гарри Кемельман

— Я не решался вас побеспокоить, ничего особенного, просто время идет, а мы так и не знаем ничего определенного.

— Так приведи его, и мы поговорим. Ты же сам сказал, что мы ничего не знаем.

— Их там двое, но говорит в основном один.

— Так приведи обоих. У нас хватит стульев?

Обоим посетителям было лет по сорок, по их виду и одежде Иш-Кошер заключил, что это мелкие торговцы — возможно, владельцы лавочек. Говорил Шмуэль, он казался чуть аккуратнее, чем сотоварищ: костюм поглажен, а ботинки начищены. Моше также носил деловой костюм, но со свитером, давно нуждавшимся в чистке. Должно быть, — подумал Иш-Кошер, — он работал на улице, торговал с лотка.

— Мы — гражданский патруль, — сказал Шмуэль.

— Ночная смена, — добавил Моше.

— Ты будешь говорить, Моше, или я? — возмутился Шмуэль.

— Говори ты.

— Хорошо. Мы были в ночной смене, — продолжал Шмуэль, — без чего-то одиннадцать шли по улице Алфонт. Взрыв был в доме номер восемьдесят восемь, а мы — примерно на пару домов дальше, скажем, у восемьдесят шестого. Остановились покурить…

— Курил ты, — вставил Моше.

— Итак, я закурил. Ко мне подошел человек и очень вежливо спросил, не знаем ли мы, где находится Виктори-стрит.

— Он говорил на иврите? — спросил Иш-Кошер.

— Он говорил на иврите, но не был израильтянином. Иностранец — полагаю, американец.

— Хорошо, продолжайте.

— Ну, вы знаете, что Виктори-стрит делает поворот. Я спросил, какой дом ему нужен, так как если номер большой, то ему в одну сторону, а если маленький, то в другую — по улице Алфонт и направо. — Он показал рукой.

— Он сказал — дом номер пять, — заметил Моше.

— Я только собирался сказать инспектору, — опять взорвался Шмуэль.

— Ладно, — успокоил его Иш-Кошер, — ему нужен был дом номер пять по Виктори-стрит. Что дальше?

— Ничего, — торжествующе ответил Шмуэль.

— Ничего? — Иш-Кошер уставился на них, затем вопросительно перевел взгляд на помощника.

Шмуэль поднял руку, показывая, что он еще что-то хочет сказать.

— Потом я прочитал в газете о бомбе, что она действует через час после установки. Она взорвалась около полуночи, а тот тип подошел к нам в одиннадцать. Тогда я поговорил со своим другом Моше…

— Понятно. Вы хорошо его рассмотрели? — спросил Иш-Кошер. — Можете его описать?

— Описать? — Он нерешительно взглянул на Моше. — Это был крупный человек, верно, Моше?

Моше кивнул.

— Около шести футов, Моше?

— Точно шесть футов.

— Цвет волос, глаз? — спросил Иш-Кошер.

— Было темно, ночь. Ты заметил его глаза, Моше?

Моше помотал головой.

— А возраст?

— Обычный мужчина. То есть не мальчик, не старик. Лет около пятидесяти. Правда, Моше?

— Точно пятьдесят. Может, пятьдесят пять.

— Как он был одет?

— В пальто и шляпе, поэтому волос я не видел. На нем была шляпа.

— И он американец? Что вы скажете о его иврите?

— Он говорил вполне прилично, но не как мы, а как будто учил язык, понимаете?

— Хорошо. Итак, он спросил, как пройти на Виктори-стрит, вы ему ответили, и он ушел?

— Не-ет, не совсем. Ему нужен был номер пять, а мы как раз туда шли, и он пошел с нами. Мы разговаривали.

— Ты разговаривал, — поправил Моше.

— Да, я разговаривал. Я что, выдал какой-то секрет?

— О чем вы разговаривали? — спросил инспектор.

— Ну, о чем обычно говорят: о режиме, о налогах, о войне — как все.

— И вы довели его, куда нужно?