Книга Ребе едет в отпуск, страница 84 – Гарри Кемельман

— Это зависит от фактов.

— Каких?

— Сейчас объясню. В Иерусалиме произошел теракт, твой парень был там, на тихой пустынной улице, где мало кто гуляет по вечерам. Или так: он оказался в месте, где ему нечего было делать. И он не просто гулял, ведь шел дождь. Это один пункт. Второй пункт: ближайшие его друзья — арабы…

— Я не говорил, что они его ближайшие друзья.

— Но ты сказал, что он с ними дружит, потому что не может дружить с американскими и израильскими студентами. Так что арабы — его единственные друзья. Так лучше? Хорошо. Тогда, возможно, один из его близких друзей — или из единственных друзей — просит его о небольшой услуге. «Положи эту коробочку на окно моего друга в доме один по улице Мазл Тов, ладно, Рой?» — Его так зовут — Рой? Или же: «Мне надо кое-что отнести домой к другу, Рой. Пойдем со мной?» И когда они туда приходят: «Подожди меня минутку, Рой, и кашляни или свистни, если кто-нибудь появится».

— Мой сын ни за что…

— Да, я знаю, твой сын ни за что бы не сделал такого. Ничей бы сын не сделал, особенно сейчас. Я просто предполагаю, вот и все. Так что если что-то подобное могло быть, то остается только ждать, пока оформят дело и передадут его в суд. А тебе следует нанять лучшего адвоката. Но если мальчик невиновен и на него ничего нет, мы можем что-нибудь придумать.

— Например?

— Ну, можно шепнуть кому следует, чтобы дело достигло верхов. Милости всегда просились и раздавались, ты можешь просить о милости и обещать что-нибудь взамен.

— Понятно, — сказал Стедман. — А пока что?

— Ничего. Просто жди. Ты возвращаешься сегодня в Иерусалим?

— Собирался нанять машину…

— А почему бы не задержаться на пару дней? Может, у меня будут новости.

Стедман кивнул.

— И еще, Дэн: когда мы со всем разберемся, твоему сыну лучше всего вернуться в Штаты, как только он получит паспорт.

Стедман в изумлении поднял глаза.

— Но почему?

— Мало ли что, — вздохнул Донехью. — Могут быть замешаны несколько человек. К тому же у твоего сына явно не все ладится. Он приехал сюда, чтобы что-то узнать, и до сих пор в этом не преуспел. Не думаю, что если он останется до конца года, ему повезет больше.

— Не могу же я забрать его из университета посреди учебного года, — возразил Дэн, но, немного подумав, признал: — Может, ты и прав.

— И еще, Дэн…

— Да?

— Будь осторожен. Берегись.

— Что ты хочешь сказать?

Донехью поколебался.

— Секретные службы всегда подозрительны, если не сказать — маниакально подозрительны. Могут подумать, что такой юнец, как твой сын, действовал по указке отца.

Адуми никогда не посылал за Иш-Кошером; вместо этого он звонил из своей маленькой пыльной комнатки на третьем этаже.

— Хаим? Это Авнер. Ты занят?

И даже если Иш-Кошер всего лишь читал газету, он отвечал:

— Сейчас у меня дела, Авнер, но через пять-десять минут…

— Мне надо тебя увидеть. Я спущусь?

— Лучше я поднимусь. Приду, когда смогу.

Затем он некоторое время выжидал, а потом, собрав бумаги, шел по коридору и не спешил, так как это не подобало его статусу инспектора. Затем он поднимался по лестнице и переходил в другое здание, а там опять длинный коридор и другая лестница. За ней он делал остановку и несколько раз глубоко вдыхал, чтобы прийти в себя после перехода, а потом сворачивал в более короткий коридор и шел в офис Адуми.