Книга Ребе едет в отпуск, страница 97 – Гарри Кемельман

— Да, не стоит, — вяло протянул Дэн.

— Лучше нанять адвоката.

— Ни за что. Ты понимаешь, что это будет значить для Роя, даже если адвокат его вытащит? Араб — герой среди своих, даже евреи это понимают. Но американец, да еще еврей! Как ему жить дальше, представляешь? Нельзя, чтобы он предстал перед судом. Ты должен помочь.

— Не глупи, Дэн. Адвокат…

Стедман молча кивнул.

— Если будет хуже, я найму адвоката. Но сначала… я затем и пришел к тебе.

Донехью встал и налил себе выпить.

— Если это убийство, я ничего не смогу сделать. Даже сам посол не сможет. Нельзя обратиться в правительство суверенной страны и заявить: этот человек убил одного из граждан, но я хочу, чтобы его отпустили.

— Да, ты прав.

— Тогда…

— Слушай, ты можешь узнать, кто этим занимается в Иерусалиме?

— Думаю, смогу, — кивнул Донехью. — А зачем?

— Не знаю. Попробую увидеться с ним и убедить, а что еще?

— Я попробую.

Стедман поднялся и направился к двери.

— Дэн…

Стедман остановился.

— Ты уверен, что он невиновен?

Дэн поколебался.

— Не знаю. Я не хочу об этом думать. — Он повернулся, чтобы идти, затем опять остановился. — Понимаешь, я совсем не знаю своего сына.

Хотя в ежемесячнике «Хаолам» печатались статьи о науке и политике, а также были постоянные рубрики о новинках литературы, искусства и моды, все же он считался иллюстрированным журналом. Фотографии не только сопровождали статьи, они сами по себе были достаточно драматичными, а иногда просто шокировали. И хотя ажиотаж, вызванный взрывом на улице Мазл Тов, уже улегся, обложку очередного номера «Хаолам» украсил снимок Мевамета, лежащего на полу гостиной.

Это было сделано не для того, чтобы вновь поднять интерес к делу; на второй странице в выходных данных поместили всего несколько строк с подписью. Нет, фотографию напечатали, потому что кадр получился уж очень удачный. Мевамет лежал на левом боку в позе эмбриона. Правая рука, протянутая вдоль тела, сжимала бутылку с бренди. Открытые глаза смотрели в пустоту, а с правого виска стекала струйка крови. У фотографии был необычный ракурс — вровень с бутылкой, и человеческая фигура в результате получилась сильно укороченной. В самом низу фотографии дно бутылки отливало радугой, на ней лежал указательный палец убитого, направленный прямо в объектив, а ладонь его сжимала горлышко. Мало того, в центре снимка оказалось запрокинутое лицо мертвеца с открытыми глазами.

— Да, ну и картинка, — заметил Адуми. — Но что-то меня здесь беспокоит.

— И меня, — согласился Иш-Кошер. — Как ее ни поверни — вверх, вниз или вдаль, — палец указывает прямо на тебя, а глаза пронизывают насквозь. Я поговорил с ребятами из фотолаборатории, и они объяснили, что камера была наведена на кончик его пальца. Это и дало такой эффект.

— Интересно, кто снимал.

— Не говорят, — ответил Иш-Кошер. — Это мог быть кто угодно, даже турист, те вечно носят с собой фотоаппараты. Прежде чем мы оцепили место взрыва, на улице Мазл Тов побывало человек пятьдесят или сто, и половина из них делала снимки. У кого-то мог получиться необычный ракурс, и он послал фото прямо в «Хаолам». Там щедро платят за такие вещи. А может, это какой-нибудь репортер одной из ежедневных газет.

— Все понятно, но почему снимок напечатали именно сейчас? Думаешь, они что-то пронюхали?