Книга Пятница, когда раввин заспался, страница 74 – Гарри Кемельман

— Минуточку, — вмешалась Мириам. — Окурок из другой пепельницы не мог быть моим. Я ещё ни разу не ездила на заднем сиденье.

— Что? Ни разу? Но это невозможно.

— Неужели? — мягко спросил раввин. — Я, например, ни разу не садился ни в какое кресло, кроме водительского. Кажется, мы ещё не пользовались задним сиденьем. Машину мы купили меньше года тому назад, и мне пока не доводилось кого-либо подвозить. Я сижу за рулем, Мириам — рядом. Что в этом странного? Часто ли вы сами забираетесь на заднее сиденье вашей машины?

— Но ведь как-то этот окурок туда попал. Помада — как у миссис Смолл, сигареты тоже. Вот перечень вещей, найденных в сумочке девушки. Обратите внимание: никаких сигарет.

Раввин изучил список и ткнул в него пальцем.

— Но тут упомянута зажигалка. Выходит, девушка была курящей. Что касается помады, то, в конце концов, и девушка, и Мириам — блондинки. Этим и объясняется одинаковый оттенок.

— Минуточку, рабби, — возразил Лэниган. — Заколка была найдена на полу сзади. Значит…

Мириам покачала головой.

— Если она оторвалась, то должна была упасть на пол именно там.

— Да, наверное, — согласился Лэниган. — Но все равно у нас пока нет ясной картины. У девушки не было сигарет. Во всяком случае, их не нашли в её сумочке, правильно?

— Правильно, но девушка была не одна. С ней сидел убийца. Вероятно, у него были сигареты.

— Вы хотите сказать, что девушку убили в вашей машине, рабби?

— Вот именно. Вымазанный помадой окурок доказывает, что на заднем сиденье моей машины была женщина. Сумочка на полу доказывает, что этой женщиной была Элспет Блич.

— Хорошо, допустим, она там сидела и даже была убита в вашей машине. Как это обстоятельство может помочь Бронштейну?

— По-моему, теперь ясно, что он невиновен.

— Потому что у него есть своя машина?

— Да. Зачем бы он стал пересаживаться в другую, если мог просто остановиться рядом и прикончить девушку?

— А может, он убил её в своей машине и перенес труп в вашу?

— Вы забываете об окурке в пепельнице. Девушка попала в мою машину ещё живой.

— А если он силой заставил её сесть туда?

— Зачем?

Лэниган передернул плечами.

— Может, не хотел, чтобы в его машине были следы борьбы.

— Вы не осознаете всю важность такой улики, как окурок, — сказал раввин. — Если девушка выкурила сигарету на заднем сиденье моей машины, значит, она была спокойна и расслаблена. Никто не держал её за горло, никто ей не угрожал. Более того, если, сняв платье, она по какой-то причине снова села в машину Бронштейна, зачем ей понадобился дождевик?

— Но ведь был ливень.

Раввин раздраженно покачал головой.

— Машина стояла перед дверью, не дальше пятидесяти футов от дома. Девушка накинула пальто, чтобы прикрыть нижнее белье. Этого было вполне достаточно, чтобы добежать до машины.

Лэниган вскочил и принялся мерить шагами комнату. Раввин безмолвно наблюдал за ним, не желая нарушать ход мыслей полицейского. Но, когда молчание слишком затянулось, он сказал:

— Согласен, Бронштейн должен был явиться в полицию, как только узнал о случившемся. Более того, ему вообще не следовало знакомиться с девушкой. Но, даже если вы считаете поведение Бронштейна непростительным, его вполне можно понять, вспомнив, как обстоят дела в семье. Он утаивал сведения от полиции. Это тоже непростительно, но тоже понятно. Задержание для допроса и сопутствующая ему шумиха — более чем достаточное наказание, вы не находите? Послушайтесь моего совета, Лэниган, и отпустите Бронштейна.