Книга Пятница, когда раввин заспался, страница 77 – Гарри Кемельман

— Об этом я и не подумал, — медленно проговорил Бекер.

— Возможно, тебе просто никогда не приходило в голову, что раввин может оказаться убийцей, — сказал Кассон и с любопытством посмотрел на Бекера. — Ответь мне, Эл, тебе кто-нибудь звонил?

Бекер вылупил глаза, а Вассерман залился краской.

— Ага, я вижу, кто-то звонил тебе, Яков, — продолжал Кассон.

— Что ещё за звонки? — спросил Бекер.

— Объясни ему, Яков.

Вассерман передернул плечами.

— Ой, да кому это интересно? Ну, звонят всякие дураки да сумасшедшие или мракобесы. Не слушать же их. Я просто бросаю трубку.

— Значит, звонили и тебе? — сердито спросил Бекер Кассона.

— Да. Полагаю, Якову звонили, потому что он — президент храма, а мне — потому что я занимаюсь политикой и, стало быть, известная личность.

— И как ты отреагировал?

Кассон пожал плечами.

— Так же, как и Яков. Что тут поделаешь? Когда найдут убийцу, это прекратится.

— Нет, надо действовать. По крайней мере, сообщить в полицию или в горсовет.

— А что они могут? Вот если бы я узнал кого-то из звонивших по голосу.

— Ладно, ладно.

— Ты что, никогда с этим не сталкивался? Вероятно, Яков тоже. Но для меня тут нет ничего нового. Как только начинается политическая кампания, начинаются и такие звонки. На белом свете полно сумасшедших — озлобленных, разочарованных, встревоженных людей обоего пола. По отдельности каждый из них безобиден, но все вместе — неприятное сборище. Они пишут злобные непристойные письма в газеты или героям радионовостей. А если по радио говорят о ком-нибудь из местных, начинают названивать ему.

Вассерман взглянул на часы.

— Что ж, господа, боюсь, сегодня собрания не будет.

— Можно подумать, у нас впервые не набирается кворума, — ответил Бекер.

— А что я скажу раввину? Чтобы ждал ещё неделю? Кто может поручиться, что на следующей неделе у нас будет кворум? — Вассерман насмешливо взглянул на Бекера, и тот зарделся, а мгновение спустя впал в раздражение.

— Вот что, нет кворума сейчас, будет на следующей неделе или через неделю. Ты знаешь, как кто голосует. Или раввину нужно, чтобы все было на бумаге?

— Остается маленькая сложность: голоса против, которыми ты заручился, — напомнил ему Вассерман.

— Можешь больше о них не беспокоиться, — с досадой ответил Бекер. — Я уже сообщил своим друзьям, что буду ратовать за продление контракта.

Вечером Хью Лэниган заглянул в гости к раввину.

— Решил вот поздравить вас с победой, — сообщил он. — Если верить моим источникам, ваши противники повержены.

Раввин усмехнулся.

— Кажется, это вас не очень радует, — заметил Лэниган.

— У меня такое чувство, словно я проник в дом через заднюю дверь.

— Ах, вот оно что. Думаете, вас переназначили, или переизбрали, благодаря тому, что вы сделали для Бронштейна? Ну, так позвольте прочесть вам назидание, рабби. Вы, евреи, недоверчивы, всем недовольны и слишком привержены логике.

— А мне-то казалось, что мы живем чувствами, — ответил раввин.

— Это верно, но, лишь когда речь идет о чувственной сфере. У вас, евреев, напрочь отсутствует политическое чутье, а у нас, ирландцев, оно отточено до совершенства. Ведя борьбу за какую-нибудь должность, вы непременно вступаете в споры, а проиграв, утешаете себя тем, что ваши доводы были разумны и логичны. Должно быть, именно еврей сказал ту знаменитую фразу: "Лучше я буду прав, чем стану президентом". Ирландец в этом отношении похитрее. Он знает, что бессилен, пока его не изберут. А второй великий принцип гласит: кандидат побеждает на выборах не потому, что он — лучший из лучших, а благодаря своей прическе, или шляпе, или выговору. Президента США — и того выбирают по такому принципу. Да разве только его? Точно так же мужчины выбирают себе жен. Везде, где возникают некие политические интересы, действуют политические принципы. А посему не ломайте себе голову над вопросом, как и почему вас избрали. Радуйтесь, что избрали вообще.