Книга Зимние расследования, страница 28 – Евгения Михайлова, Елена Логунова, Людмила Мартова, и др.

– А-а-а, – протянул Павел. – Вот с этого места и стало все понятно. Дальше можно не развивать и не поминать никого твоей водкой. Один вопрос: Нина, как зовут «пострадавшего ребенка», что ты произнесла уже раз восемь, кажется?

– Ой, – зашуршала бумагами Нина. – Я так волновалась, что прямо вылетело из головы… Сейчас.

– Не надо. Не мучайся. Ребенка, чья мать сегодня умерла, а вы лишили ее и отца, и спонсора операции, зовут Лена Ступишина. Шесть месяцев. Всего шесть месяцев. Адские муки, боль, страх, нет матери… Ей, конечно, сильно помогут в муниципальном приюте, ага. И бесплатно. Я в это свято верю. И еще я в кое-что верю. И это без черных шуток. Верю в то, что после шести месяцев с человеком может произойти очень многое. Он, этот человек, к примеру, может поступить в Гарвард или Сорбонну. А там и нобелевка за углом.

Павел резко встал, а Нина бросилась к нему, схватила за руки.

– Только не уходи, милый. Я тебя умоляю. Я не вынесу этого.

– Убирайся с дороги, Нина, – сказал Павел. – Мне просто необходимо о чем-то подумать. Для меня это непростой процесс, я ведь тоже не находка для Гарварда.

– Ты не уйдешь совсем? – Нина смотрела на Павла с таким страхом и такой любовью, что он, как всегда, удивился. За что она его полюбила, интересно. Может, как-то спросит.

– Нет, – ответил он. – Скорее всего, нет. Нам ведь нужно что-то делать со всем этим мусором, который ты сегодня «нарешала» про чужую судьбу.

– Это окончательно, Паша, – Нина вытерла мокрые глаза. – Это уже не изменить, потому что лучшего выхода не существует.

– То ли да, то ли нет… – произнес Павел и быстро вышел. Сел в машину.

На часах – два ночи. Меньше всего ему хотелось ехать к родителям, что-то там говорить. Да и в свою пустую квартиру… Что ему там делать: головой о стенку биться? Больше нечего. Решил просто покататься по ночной Москве, у него получалось успокаиваться и даже думать за рулем. Только не в этот раз. Он крутил баранку, блуждал не один час, ни о чем не думая. И вдруг его машина, как верный, умный и преданный конь, остановилась у одного подъезда. Он и сам не сразу сообразил, что это подъезд Лиды.

Поднялся, позвонил. Она ему очень быстро открыла: фланелевый халат на ситцевой ночнушке. Свет в прихожей не включала, сказала, что в доме все уже спят. Сестре дала лекарства. Нельзя будить. Прошли в кухню. Там Лида плотно закрыла дверь и спросила:

– Тебя покормить или, может, чего-то выпить хочешь?

Паша стоял и смотрел на нее, как будто его кирпичом по голове оглушили. Он ее почти не узнавал! Только сейчас вспомнил, что давно не заглядывал в окно ее магазина, а не заходил он в него со дня женитьбы на Нине. Его от одного вида этого магазина током било до потери сознания.

Лида была жутко худой, болезненно бледной, с какими-то шрамами на виске и в разрезе халата.

– Что с тобой случилось, Лида? Наверное, это тупо – про такое спрашивать у женщины, но выглядишь ужасно. Ты больна?

– Да нет уже. Садись. Сейчас все объясню. Это случилось чуть больше двух месяцев назад. Мне на работу позвонила мама и сказала, что у Дины приступ. Никто не может, кроме меня, ей сразу помочь. И никто из них не знает, кого надо вызывать в случае чего. Короче, я выскочила из магазина, не стала даже терять время на вызов такси, остановила лихача. Который оказался настоящим психом. Я его еще и торопила, он мчался как безумный… Врезался в бетонный забор со страшной силой, машина вдребезги. Сам погиб сразу. Меня доставили в хирургию с куском металла в животе и мелкими травмами. Хирург попался умелый и внимательный. Объяснил мне все. Говорит, матка вся разворочена. Он может аккуратно зашить, заштопать, подтянуть и так далее. Но, если не дай бог что, ушиб там или гормональный сбой, возможно любое плохое развитие. Вплоть до рака. И мы решили матку просто и окончательно убрать.