Книга Город греха, страница 76 – Валентина Владимировна Гасс

— Есть работа, а есть сантименты, — хмуро отозвался Кристиан. Заметно было, что вопрос ему не по нраву. — В данном случае мы обсуждаем первое.

— Конечно, конечно, прошу прощения… Так, значит, мы договорились?

Доктор какое-то время молчал, словно бы в сомнениях, но потом коротко кивнул.

— Прекрасно! — просиял дядя Владлен. — Всегда знал, что с вами приятно иметь дело. Когда занесёте скальпель над телом, думайте про тот куш, что мы получим! Такого у нас ещё не было! И возможно, не будет. На какое время мне сориентировать курьера?

— Не раньше семи часов вечера! Мне придётся заново проводить подготовку. Это займёт время.

— Разумеется, разумеется… Не забывайте о том, что я вам сказал…

Эля непроизвольно дёрнулась и внезапно оказалась совсем в другой палате. Даже скорее не в палате, а в каком-то тусклом пространстве, посреди которого стояла допотопная деревянная кровать, а на ней, закутанный в лоскутное грязное одеяло, лежал человек. Не успела девушка подивиться, что в клинике «Рассвет» людей содержат в таких условиях, пациент открыл глаза. Элис словно бы наклонялась сейчас над лежащим, будто служила медсестрой или сиделкой, и решила справиться о его здоровье. Странно, но худое вытянутое лицо молодого мужчины (а под одеялом лежал именно мужчина), показалось ей до боли знакомым. Она принялась мысленно перебирать в памяти образы и, наконец, с большим изумлением поняла, кого напоминает ей этот человек. Это было невероятным, но Эля узнала в мужчине саму себя. Вернее, не то чтобы узнала, просто отметила похожие черты: как если бы лежащий пациент являлся её братом-близнецом. Тот же разрез глаз, те же очертания скул, те же тонкие подвижные губы, тот же упрямый подбородок. Будто Эля смотрела в чуть-чуть искривлённое зеркало. В глазах незнакомца тоже мелькнуло удивление, казалось, он заметил склонившуюся над ним девушку.

Эля от изумления немного отпрянула, но успела услышать, как мужчина тихо проговорил: «Moet niet… overgave…»^[39]

И в эту же секунду Элю скрутил мучительный спазм: в рот ей всунули воздушный кляп, а грудь словно стянули раскалённым обручем. Девушка попыталась прокашляться, что далось ей с огромным трудом: кто-то продирал через её горло ржавую проволоку. Элис задыхалась и кашляла, выплёвывая всё новые царапающие сгустки. Из-под век потоком хлынули слёзы. Пришёл звук.

Кто-то рядом с ней монотонно повторял:

— Ну, слава богу, ну, слава богу, ну, слава богу…

Эля ещё пару раз мучительно кашлянула и приоткрыла-таки глаза.

Возле лавки на коленях стоял Балабанов и, чуть не плача, разглядывал её лицо.

— Ожила! — радостно сообщил он и криво улыбнулся щербатым ртом. — Искусственное дыхание сработало! — И он вытер губы рукавом куртки.

— Ты что, мне рот в рот делал, скотина?! — спросила Эля очень хриплым спросонья голосом.

— Так я ж… — опешил Гансик, отклоняясь назад.

Эля ощупала себя и обнаружила, что её блузка расстёгнута на несколько пуговиц, образуя внушительное декольте.

— Так массаж же сердца! — предчувствуя новый вопрос и отступая на всякий случай от лавки, шоркая коленками по полу, пояснил Балабанов.

— Я тебе покажу массаж! — пообещала Эля и осторожно села, одновременно застёгивая пуговки обратно. Прислушалась к своим ощущениям: вроде бы голова не кружилась и перспектива не раздваивалась. — Надо немедленно звонить в полицию! — сообщила Элис, пытаясь уложить в голове только что услышанное и мучительно размышляя, не привиделось ли ей, не плод ли это её больного воображения?