Онлайн книга «Дело о шепчущей комнате»
|
– Как я, оказывается, по этому соскучился… – тихо произнес Корсаков. – По чему? Ночевкам в проклятых комнатах? – поддел его Постольский. – Попридержи шуточки, остряк, мал еще со мной тягаться, – шутливо рассмеялся Владимир, но быстро посерьезнел и широким жестом обвел гостиную. – Вот по этому. Новогодний домашний уют. Не представляешь, как давно у меня не было возможности им насладиться. – Во сколько, говоришь, тебя начали готовить к семейному делу? – спросил Павел. – В тринадцать. Но это не значит, что с тех пор я постоянно от Рождества до Святок сидел в какой-нибудь клоаке в окружении разномастных тварей и духов. Не забывай, я же еще и в гимназии учился. Ответственность за хорошие оценки с меня тоже никто не снимал. Нет, мы старались каждый год на праздники собираться вместе. С учебы меня отпускали на каникулы, с двадцать первого декабря до седьмого января. Приезжаешь – а дом уже на ушах стоит. Уборка, стряпня. И так несколько дней. К Сочельнику дом весь вымыт, вычищен, убран. Полы блестят после полотеров. Вся прислуга сходила в баню. Все причастились, приготовили себе к празднику обновы: никто же станет не встречать его в старом, ношеном платье. Ночью шли в часовню, что у речки. Половина дома – помоложе – ко всенощной, постарше – к утрене, в два часа ночи. Ощущения, только не смейся, такие, знаешь, благостные, умиротворенные. А дальше неделя без забот, до четвертого января, когда елку убирали. У нас, кстати, почти такая же стояла, только еще с картинками на гирлянде, представляешь? Постольский, росший в не самой богатой семье петербургских горожан, просто молча покивал. Его воспоминания о зимних праздниках были куда беднее. Из всех развлечений – скромный стол, рождественская служба да колядки. Ну и визиты к соседям и друзьям отца, пока те у него еще оставались… – А однажды вообще сказка получилась, – не замечая неловкости момента, продолжил Корсаков. – К Новому году морозы стали крепчать. В новогоднюю ночь, после встречи, мы с Павлом взглянули на наружный термометр – он показывал тридцать два градуса ниже нуля[6]. «Полярный холод», как сказал отец. Хоть белых медведей с пингвинами выпускай. Мы с братом и оставшимися у нас на праздники друзьями решили, конечно, идти гулять. Не каждый день «полярный холод» испытаешь. Вернулись разочарованными – то ли воздух необыкновенно неподвижным стоял, то ли мы вышли из жарко натопленного дома, да еще выпив вина для храбрости (maman бы за уши оттаскала, если бы узнала, она у меня грозная). Но особого холода не ощущалось, было только трудно дышать, да звезды особенно ярко горели, и снег хрустел оглушительно. Но красиво было сказочно. Весь парк принял совсем уж фантастические очертания. И решили мы воспользоваться такой красотой. На другой день выбрали в парке небольшую и хорошо запорошенную снегом елочку, которую еще отлично было видно из дома. Днем осторожно прикрепили к ее ветвям свечи. А ночью их зажгли. Картина получилась волшебная, никакие елочные украшения не сравнятся. Все кругом искрилось и сияло, переливаясь разноцветными отблесками – и наша елка, и соседние деревья. Ледяное царство… Правда, я после этого несколько недель провел в постели с воспалением легких, а на Павла это не повлияло никак… Корсаков замолчал, задумчиво улыбаясь своим мыслям. Лицо его стало почти детским – настолько безмятежным он сейчас казался. И Постольский вспомнил, что хоть он и привык считать Владимира своим опытным старшим товарищем, но разница в возрасте между ними составляла всего года полтора. И то, что Корсаков выглядел и вел себя старше, не отменяло этого факта. Владимир меж тем поймал взгляд друга и вновь нацепил всегдашнюю насмешливо-деловую маску. |