Книга Темный двойник Корсакова. Оккультный детектив, страница 135 – Игорь Евдокимов

Михаил присел рядом и протянул руку, чтобы отдать брату последнюю дань уважения и прикрыть его веки. Когда ладонь почти достигла лица Николая, его глаза неожиданно ожили и уставились прямиком на Михаила. От испуга тот отпрянул и упал на спину.

– Не трогайте его, пожалуйста, – раздался слабый голос из темноты. – Он совершенно лишился рассудка.

– Владимир, это ты? – выдохнул дядя.

– Да. – Ответ прозвучал неуверенно.

– Что… Что здесь произошло?

– Не знаю, – вновь сказала темнота. – Не помню. Я пришел в себя – и, когда глаза привыкли к темноте, увидел тела. Лучше бы мне оставаться без сознания…

Послышались шаги. На стенах пещеры заиграли новые отблески. В зал вошли двое солдат, наконец-то решившихся последовать за Михаилом. Они с ужасом осматривали открывшуюся им картину. С их приходом свет фонарей стал достаточным, чтобы немного рассеять темноту, и дядя наконец-то смог увидеть Владимира. Тот сидел в углу, обнимая прижатые к груди колени, и озирался с видом загнанного дикого зверя, лишенного всех сил к сопротивлению. На его плечи был накинут дорожный плащ, на груди алело кровавое пятно. От голода и душевных мук он стал похожим на скелет.

– Уходите, здесь опасно, – сказал он, еле ворочая языком. – Оставьте нас одних. Скажите, что никого не нашли. Спасите свои души.

Михаил взглянул на дрожащих от ужаса сопровождающих – и принял решение:

– Нет! Нет уж! Мы вытащим вас отсюда!

* * *

Все, что произошло между привалом у водопада и пробуждением во чреве пещеры, так и осталось для Владимира загадкой. Дяде и сопровождающим солдатам удалось вынести его и отца из пещеры, а затем вернуться за телом Петра и турка, которого Корсаков назвал Юсуф-беем. Судьба казаков вызвала дебаты. Солдаты не хотели бросать собратьев без должного погребения, но Михаил настоял, что сначала необходимо доставить оставшихся в живых к врачам, где им окажут необходимую помощь, а затем, если время и условия позволят, вернуться за остальными телами.

Труп Юсуф-бея был предъявлен генералу Вековому в качестве доказательства того, что убийца пойман. Данную теорию также подтвердили внезапно прекратившиеся убийства. Весть о смерти турецкого живодера, вселявшего страх в болгар, облетела ополченцев и подняла их боевой дух. В конце декабря генералы Радецкий, Святополк-Мирский и знаменитый «Ак-Паша» Скобелев перешли в наступление, сметя вражеские войска с Шипкинского перевала и открыв дорогу к Константинополю.

Корсаковы этих событий не застали. Остаток войны они провели в тыловом госпитале в Тырново. Николая Васильевича медики признали физически здоровым, но глубоко больным душевно. Он не реагировал на окружающих его людей, глядел куда-то вдаль и изредка изъяснялся загадочными и бессмысленными фразами. Владимиру в этом плане повезло больше. За исключением потери памяти, которую врачи уважительно величали «амнезией» и списывали на глубокий шок, серьезных последствий для здоровья его злоключения не имели. Кривотолки вызвала его окровавленная рубаха с дырой на груди, явно оставленной пулей. Однако на теле Корсакова следов ранения обнаружить не удалось, поэтому эскулапы пришли к выводу, что он просто в какой-то момент снял ее с раненого или убитого казака, возможно – одного из пропавших.

В январе госпиталь навестил старый знакомый Николая Васильевича, военный министр Милютин. Вид доброго друга, потерявшего разум, произвел на седовласого Дмитрия Алексеевича печальное впечатление, в том числе потому, что именно он настаивал на вызове Корсакова в распоряжение армии. Хотя помочь Николаю было не в его силах, он, по крайней мере, взял на себя заботу о судьбе младшего Корсакова. Министр оставил на его имя письмо, в котором предписывал ректору университета позволить Владимиру возобновить брошенную перед уходом на войну учебу, буде тот пожелает это сделать.