Книга Дело о безутешном отце, страница 15 – Игорь Евдокимов

– Скажите, вы не преувеличивали, когда говорили, что опыты по воскрешению мертвых через зеркала уже предпринимали?

– Нет. Самый известный случай произошел где-то в 1551 году. У первого короля Речи Посполитой, Сигизмунда Августа, умерла безумно любимая жена Барбара. Глубоко опечаленный, он пригласил в свой дворец двух алхимиков, Твардовского и Мнишека, которые создали для него особое зеркало. В нем Сигизмунд видел свою ненаглядную Барбару и, как говорят, мог даже с ней беседовать. Единственное правило, которое поставили алхимики – не пытаться коснуться любимой.

– Но Сигизмунд коснулся? – угадал Постольский.

– Конечно. Зеркало лопнуло, а воздух в замке наполнился трупным смрадом.

– Напоминает истории Анны Ратклифф!^[9]

– Да, есть что-то общее. Понимаете, Павел, к сожалению, оккультисты люди одновременно скрытные и тщеславные. Свои секреты они хранят надежно, а вот россказни об успехах многократно приукрашивают, – рассказывая это, Корсаков сосредоточено рассыпал содержимое флакона вокруг стола. – Поэтому полностью с вами согласен – в наш просвещенный век поверить в подобное сложно. Даже больше вам скажу – большинство, якобы, загадочных и необъяснимых явлений, которые мне довелось видеть самостоятельно, оказывались не более, чем трюками или просто плодами возбужденного воображения.

– Но здесь вы уверены, что мы имеем дело с чем-то настоящим?

– Боюсь, что так. Полюбуйтесь!

Павел внимательно обошел круг, образованный серым корсаковским порошком. На полу вокруг стола медленно проступали обугленные очертания геометрически сложных фигур, рисунков и надписей на десятках древних языков. В центре кругов вдоль длинных сторон стола обнажились пятна, неопрятный внешний вид которых контрастировал с искусно проведенными линиями вокруг. Похоже было, что нечто, стоявшее внутри фигур, было выжжено мгновенной яркой вспышкой.

– Кажется, мы знаем, куда делись шестеро из восьми пропавших, – констатировал Корсаков.

– То есть, они… – попытался подобрать подходящее слово поручик.

–Скажем так, испарились. Скорее всего, в процессе ритуала. А теперь скажите мне, чего и кого здесь не хватает?

– Эээ, – задумался поручик. – Двоих людей. Судя по пустым участкам на рисунке, один должен был стоять во главе стола, второй – напротив.

– А еще?

– Ну, если вы были правы в своей гипотезе, и на столе под зеркалом лежали останки баронессы Ридигер, то они тоже исчезли.

– Bravo! – хлопнул в ладоши Владимир. – А значит, наша следующая задача – понять, куда делись оставшиеся неизвестные из нашего уравнения! И, что-то мне подсказывает, один из них точно мертв. Не считая баронессы, конечно же.

– Тот, кто стоял…

– Здесь, – Корсаков указал на опрокинутый бокал. – Я отсюда чувствую до сих пор не выветрившийся запах миндаля.

– Цианистый калий? – пораженно спросил Постольский.

– Он самый. Как минимум один из участников ритуала был отравлен. Причем доза была… Скажем так, гарантированной.

Оба замолчали. Обнаруженные подробности отказывались складываться в единую картину. Таинственные письмена и рисунки, вкупе с обугленными пятнами, указывали на правоту Корсакова. Но яд… Яд – это уже продуманное убийство, вотчина Решетникова. Наконец, Постольский прервал молчание:

– Владимир Николаевич, но почему вы это делаете? Вы же можете сказать Нораеву, когда он вернется, что у вас ничего не получилось, и выйти отсюда.