Книга Лучший иронический детектив, страница 188 – Марина Белова, Галина Голицына, Елена Джонсон

К вечеру лещ был зажарен, картошечка сварена.

— Тетя Ася, давайте в гостиной стол накроем!

— Ой, Иришка! Тащить все туда так неохота!

Ирка переполошилась. Их планы срывались.

— Тетечка Асечка, — умоляла она. — Захар Ильич ведь все-таки интеллигентный человек. А гостиная у нас такая элегантная. Мы с Броней вам сами все перетаскаем. И вытащим восхитительный дедушкин сервиз — как раз будет случай его использовать.

Мысль о сервизе показалась тете Асе соблазнительной. Она совсем о нем забыла, потому что в повседневной жизни пользоваться почти прозрачными фарфоровыми чашками и изящными тарелками в мелкий цветочек было кощунственно. А ради участкового доставать старинный «ситцевый» фарфор от Гарднера ей не пришло в голову.

— Только сервиз не трогайте — встревожено сказала она, вручая Броне блюдо с пирогами, а Ирке — вазу с салатом.

Ирка с Броней постарались на славу: вытащили скатерть с кистями, поставили свечи в тяжеленных темных подсвечниках для создания соответствующего настроения, — спасибо предкам. Клеопатра Апполинариевна, увидев накрытый стол со свечами, ахнула:

— Ирка, веди меня к шкафам, — умоляюще сказала она.

Вдвоем с Иркой они удалились на веранду, погрузившись в пахнущие нафталином недра шкафов.

Захар Ильич с Ниной Федоровной, под руку войдя в гостиную в сопровождении тети Аси, буквально замерли на пороге.

— Боже мой, какая прелесть! Это просто… музей, просто… девятнадцатый век, петербургский салон, — причитал Захар Ильич, глядя на накрытый стол, где на темно-синей скатерти с тяжелыми кистями ярко-красный салат соседствовал с золотым лещом, зеленые огурцы перемигивались с красно-коричневыми пирогами, изящные тарелки зазывно приглашали едоков, и все это великолепие казалось особенно живым в полумраке свечей в изящных старинных подсвечниках.

— Захар Ильич у меня такой романтик, — пренебрежительно сказала Нина Федоровна, не отводя глаз от стола.

— Ах, Ниночка, — Захар Ильич почти декламировал, протянув вперед ту руку, на которой не висла его супруга. — Так и кажется, что сейчас сюда войдут дамы в длинных платьях и в шалях, накинутых на полуобнаженные плечи, и музыка… ой, не может быть!

Через дверь, ведущую с веранды, показались Ирка в черном длинном платье и шляпке с вуалью, — в том самом наряде, в котором она когда-то так напугала тетю Асю, и под руку с ней шла Клеопатра Апполинариевна в темно-синей длинной юбке, светлой блузке с высоким кружевным воротником, и в кремовой шали Елены Ильиничны. Шаль мягкими складками спадала с ее плеч. У нее оказалась пружинистая и в то же время мягкая походка, а забранные вверх волосы открывали неожиданно изящную для ее возраста шею.

Захар Ильич стоял, как громом пораженный, во все глаза глядя на преобразившихся дам.

— Прошу к столу, — звучным грудным голосом сказал Клеопатра Апполинариевна, и Захар Ильич, не отрывая от нее глаз, уселся за стол.

— Захар Ильич, — сказала тетя Ася, накладывая профессору салата и кладя ему на тарелку самый аппетитный кусок леща, — вы, оказывается, у нас заядлый рыбак.

— А? Я? — очнулся профессор.

— Ребята говорят, вы очень ловко им помогли, — терпеливо объяснила ему тетя Ася.

— Да, в молодости я любил это дело, — признался профессор.

— В качестве отдыха от занятий, — поджав губы, произнесла Нина Федоровна. Она любила подчеркивать, что ее Зарик человек науки, и ее раздражало, что он признается в таких плебейских пристрастиях, как рыбалка.