Книга Лучший иронический детектив, страница 75 – Марина Белова, Галина Голицына, Елена Джонсон

«Но почему он так себя повел? Что произошло? Недоразумение? Трудности перевода? Или за его поступком что-то стоит? Что? Обида? Мы говорили при нем, да недоговаривали. Скорей, что именно так. Им движет обида. Он подумал, что он пешка в наших руках, что мы его используем», — решила я и наклонилась вперед, чтобы взглянуть в глаза парня.

Альберто сидел со строгим выражением лица, я поняла, что пока нам расслабляться не стоит, и вновь насторожилась. Склонив голову к уху подруги, тихо зашептала:

— Особенно язык не распускай. Взвешивай каждое слово. И вообще, меньше говори, больше слушай. Возможно, что на нас проверяют избитый полицейский прием. Бывают «добрые» следователи, а бывают и «злые», но делают они одно дело — сажают преступников за решетку. Адвокат, как пить дать, постава, — я скосила глаза на сеньора Родригеса. Тот сидел с отрешенным лицом, совершенно не вникая в происходящее.

Алина кивнула, мол, поняла.

— И о чем вы хотели, чтобы мы вам рассказали? — придав лицу простецкое выражение, спросила она. — Хотелось бы знать, из-за чего или из-за кого нас сюда привезли?

— Ох, — тяжело вздохнул Куартеро. — Вчера вечером на пульт полицейского отделения поступило сообщение. Даже не одно, а два. Сначала позвонил мужчина и на ломаном испанском языке сказал, что в музейный комплекс Альгамбра пробрался неизвестный. Сказал и быстро повесил трубку. Мы восприняли это сообщение, как шутку. Голос был похож на детский. Говорили неуверенно, с ошибками, как будто человек только-только стал изучать испанский язык. Через два часа, за час до полуночи позвонила женщина. Она тоже говорила на испанском языке с большим трудом. Эта женщина предупредила, что сегодня ночью должны ограбить музей, и даже сказала, в каком месте это произойдет. Оба звонка были сделаны с уличных автоматов.

— Женщина? — насторожилась Алина. — Ее задержали?

— Нет.

— Значит, ограбления не было?

— Все на месте, но в одном из помещений задержали мужчину с полным набором инструментов, которые можно причислить к воровскому инвентарю. Кстати сказать, этот мужчина русский. Вы ведь тоже русские?

— Да. Но к этому типу мы не имеем никакого отношения, — в один голос сказали я и Алина.

— Вы даже не хотите на него взглянуть? — удивился Куартеро. — Может, узнаете?

— Взглянуть-то, конечно, можно, — протянула Алина.

Куартеро открыл папку, лежащую перед ним на столе, и через Мигеля протянул нам две фотографии. Мужчина был запечатлен в анфас и в профиль. Судя по фотокарточке, ему было около тридцати лет, может, чуть больше. Волосы коротко острижены, темные. Глаза скорей всего карие, злые. Губы узкие, плотно сжатые. Выражение лица недовольное.

«А чему собственно радоваться, если теперь ему тюремный срок светит? Толку то из того, что ничего не вынес? А ведь мог, если бы ни честные граждане, позвонившие в полицию», — думала я, пытаясь понять, что было в голове типа, когда его фотографировали в полицейском участке.

— Нет, мы с ним не знакомы, — мотнула я головой. — А как зовут этого красавца?

— Он не говорит. Документов при нем нет. Так же, как вы, попросил адвоката, переводчика и работника посольства. А еще захотел реализовать право на телефонный звонок.

— Надеюсь, вы ему дали воспользоваться телефоном? — спросила Алина. — Ведь по тому, куда он позвонил, можно было вычислить, кто он.