Книга Идентичность Лауры, страница 44 – Ольга Владимировна Маркович

— Мы с Труди верны друг другу, — ответил я и потер то место, куда она ткнула.

— Тут как посмотреть. — Джесс показала кавычки в воздухе. — Но если тебе так спокойнее… — Она нарочито пожала плечами и опять отвернулась к окну. Провоцировала меня на глупую ревность.

— Из-за ваших игр с открытым браком Санджай пострадал физически, — я выделил голосом слово «ваших».

— То есть ты продолжаешь настаивать, что в смерти Санджая повинен кто-то из нас? Я или Гиг? И все из-за нашего открытого брака? — Недолго же Джесс просидела отвернувшись.

— Санджай оказался в бухте за лежаками точно по причине этого, — подтвердил я.

— Ты добиваешься того, чтобы я тоже выскочила из тук-тука на ходу вслед за Гигом? Ты скажи, если надо, я сойду.

— Если уж на то пошло, вопрос-то важный. Ведь убил его кто-то, — осторожно начал я. — И с большой вероятностью — кто-то из нас. А мы просто замалчиваем эту тему. Как и в тот раз. Когда произошла та «плохая» история. Когда меня еще не было с вами.

— Ты очень любишь повторять, что тебя тогда не было с нами. А значит, и сейчас ты будто бы ни при чем. Хотя, как по мне, это ничего не доказывает. Труди была на пляже в ту ночь. И еще кое-что. — Джесс перешла от резкости к вкрадчивости. — Я не говорила, но я не помню одного момента той ночи. У меня провал в памяти. Санджай надо мной у лежаков — и дальше пустота.

— Ты говорила, что это нормально. Что такое у тебя бывает.

— Бывает. Но когда в то же время случается плохое, а кусок памяти отсутствует, это невольно заставляет сомневаться в себе. И не только в себе. — Она снова стала жесткой, как и до этого. — К чему я веду? Я не знаю, что делала Труди на пляже. И ты, и Гиг. Это мог быть кто угодно.

— И все же Санджай оказался за лежаками в бухте, потому что…

— Да-да, потому что у нас открытый брак! — Джесс закончила за меня и добавила: — Мы почти приехали!

Рикша, кряхтя, карабкался по холму к вилле «Мальва». Из-под капота у него валил черный дым и пахло гарью. Слишком крутой подъем. Слишком старый тук. Но наш рикша то и дело оглядывался, приговаривая: «Гуд, сэр. Итс гуд, сэр, донт ворри». С грехом пополам мы втащились наверх. Я дал горемыке двойную плату, которая на пересчет стаканчиков кофе из Starbucks составила бы треть двойного латте. Но парень был так счастлив, будто я отец, подаривший ему на день рождения красный велосипед.

Вид с нашего холма открывался чудеснейший. Я засмотрелся на океан и верхушки вечнозеленых пальм. Они трепетали на ветру. Переплетались друг с другом листьями, как участники вакханалии. Покачивались и ласкали друг друга, создавая причудливый ковер. Тропическая природа вызывала неоднозначные чувства. Она сильно отличалась от того, к чему я привык в Коннектикуте и хорошо знал. Но меня не оставляло желание организовать здесь ферму. На родине я жил в исторической области, именуемой Новая Англия. Тут я хочу перебраться в маленькую Новую Зеландию, которая находится в центре острова и славится пастбищами и лугами. В этой схожести названий я видел знак.

Наш рикша безуспешно пытался завести тук. Тот фырчал и тут же глох. Водитель тянул на себя длинный рычаг, который торчал из пола машины, будто встроенная в корпус лопата. Через сколько-то попыток парнишка махнул рукой и покатился вниз с горы на отключенном двигателе, с надеждой завестись где-нибудь по ходу.