Книга Идентичность Лауры, страница 52 – Ольга Владимировна Маркович

Словом, мы решили поменьше шататься по острову и выработать план. Эл настаивал на лечении Лауры. Но остальные относились к этому скептически. Кто знает, что наговорит она на терапии и чем это обернется. И что тогда будет со мной и Джессикой?

Я изводила себя, кусая губы в кровь. Джесс металась, как тигр в клетке. Гиг съехал от нее на первый этаж и спал на диване в холле. Эл, видя мое состояние, приносил мне фрукты. Делал ванну с пузырьками, купал, как годовалого пупса. Акупунктурно массировал ступни под трескучие звуки джаза, доносящиеся из динамика его мобильника. Я благодарно принимала заботу, но тревога поглотила меня почти целиком. Те черные черви в комьях земли не шли из головы. Как и синеватое лицо Марджани, цвета перезрелой сливы, с желтоватыми белками расширенных глаз на испуганном лице. Я не верила в духов, зная, что люди гораздо опаснее гремящих цепями призраков. Но и пугали меня не они. Что такое дурные предзнаменования? Разве духи и призраки посылают их? Разве? Люди сами себе мистики. Даже самые упертые агностики становятся жертвами удивительного человеческого умения наделять окружающие события смыслами. Утром, пока все спали, я вышла на балкон с чашкой зеленого чая. Небо над джунглями было серым, запятнанным облаками, как размазанный ластиком карандашный рисунок на листе бумаги. Я смотрела на океан. Он шумел. Шумели деревья. Шум катался по округе, как одежда в барабане стиральной машины: «Тыдык-тык-тык». Странное чувство. Тишина раннего утра и говорливый шелест волн, листьев, ветра. Всего и сразу. Так, думается, общались боги с древними людьми. Это понятный язык, не требующий перевода. Природа выражается ясно. Если ее слушать, узнаешь все, даже то, что знать не хочется.

Эл, уставший от моего упадничества, предложил прогуляться.

— Ну, не знаю, — пожала плечами я.

— Ты ведь начала выходить потихоньку.

— С тобой.

— Со мной!

— Не хочу в тот бар, где убили серфера.

— Пойдем в другой. Соседний. Там и капучино лучше.

Я застыла в неуверенности.

— Надень то красное платье, которое брала у тебя Джесс! Ты ведь мечтала выйти в нем. — Эл сиял, как снег на верхушках альпийских гор. Я улыбнулась, но еще сомневалась.

— Кто знает, как быстро придется сорваться с места, — добавил он. — Может, это последний наш выход в ближайшее время.

Слова «последний выход» прозвучали тревожно. Я была так погружена в собственные страдания, что не замечала Эла и его чувств.

— Почему последний? — спросила я.

— Наверное, я неудачно подобрал слова. Сейчас мы вдвоем. Ты и я. Кто знает, как будет. Тут всегда так много людей. Так много «главных героев», а мы вроде как второстепенные. А я хочу, чтобы ты надела красное платье и поехала со мной позавтракать.

Перед простотой и настойчивостью, с которой прозвучала эта просьба, я не смогла устоять. Бывает, что, выбравшись из скорлупы собственных терзаний, понимаешь, что другому ничуть не лучше твоего. К сожалению, такое случается нечасто. Своя боль гораздо весомее.

День был пасмурным. Когда мы прошли к столику почти у самого океана, я ощутила легкий озноб. Мечта о прогулке в красном платье в реальности обернулась неудобствами и смущением. Я привлекала слишком много внимания, и только широкополая соломенная шляпа создавала защитный барьер. Эл трепетно придерживал меня за плечи, и я силилась улыбаться скорее для него, чем для себя.