Книга Безумный март в Питере, страница 161 – Ольга Скляренко, Евгения Букреева

– Я знала! Погоди, – она одной рукой полезла в сумку, болтающуюся у нее на плече и, порывшись, извлекла из нее какой-то кусок ткани, не сводя взгляда с Павла и не опуская пистолет. – Ты помнишь? Это тот платок, который ты мне дал тогда? Я всегда ношу его с собой. Никогда не расстаюсь. Это символ нашей любви.

В голосе Ксении звучало столько нежности и пафоса, словно она стояла на сцене и изображала из себя какую-нибудь там Офелию.

– Боже, какой платок? Что она несет? Какой символ любви? Я что, после сотрясения двинулась по фазе и теперь у меня глюки? – простонала я, не в силах больше это слушать.

– А ты заткнись, тварь! – Ксения опять перешла на зашкаливающие децибелы. – Тебе не понять! Ты неспособна на такое чувство! Ты просто похотливая сука, которая совратила моего любимого. Ты думаешь, что если он с тобой спит, то у тебя есть на него какие-то права? Да что ты понимаешь, тупая скотина. Настоящая любовь – она другая! Ее нельзя портить грязным актом совокупления, как у животных. Я тоже сначала этого не понимала! Но потом ты, Павел, мне это объяснил.

При упоминании имени Павла голос Ксении опять наполнился нежностью и патокой.

– Чего? – Пашка, кажется, тоже растерялся. – Я? объяснил?

– Ну, конечно. Ты же поэтому расстался со своей силиконовой куклой. Потому что понял, что настоящая любовь – это то, что у нас с тобой. Тогда, помнишь? У тебя был день рождения. В прошлом году. И ты мне все объяснил. И поцеловал в первый раз.

– Твою ж мать, – сдавленно прошептала я, борясь с накатившим головокружением. – Так вот с кем ты уехал в такси с того пресловутого дня рождения. Вовсе не с Ингой, а с этой бесноватой. Паш, у тебя что, с ней что-то было? Да что вообще происходит-то!

– Ты можешь помолчать? – тихо прошипел Павел и тут же обратился к Ксении. – Не сомневайся, я все очень хорошо помню.

– И ты тогда мне сказал, что я хорошая, и что я буду счастлива. Мы будем счастливы. И нам надо подождать до того, как мне исполнится тридцать лет. Всего-то год оставался. Паша, я ждала! И знала, что ты тоже этого ждешь! Я видела, как ты иногда на меня смотрел, когда мы сталкивались в твоей приемной или в коридоре. Осталось совсем немного, любимый. Всего-то месяц, и мне исполнится тридцать. И тут влезла она! – Ксения опять заорала так, что бокалы в шкафу подскочили. – Эта тупая сука! И сейчас я ее убью! Наконец-то! Я так долго этого ждала!

Она сделала шаг навстречу и опять остановилась. Замерла, словно пойманная врасплох внезапной мыслью. И, наверно, так и было, потому что Ксения снова заговорила, как бы обращаясь сама к себе:

– Как она вообще умудрилась выжить после того взрыва? Ведь был же взрыв? Я в новостях видела. Сказали, что пострадали двое – мужчина и женщина. Но я знала, что ты, Паша был на пожаре с отцом. Значит рядом с ней оказался другой мужчина. Плевать мне, кто там оказался. Главное, что ее должно было разнести на куски. От той взрывчатки, которую я подбросила ей в сумку.

Все закружилось, словно кто-то запустил карусель, на которой мы втроем оказались за каким-то бесом. Я вцепилась в плечи Павла и глубоко вздохнула. Не хватало только тут в обморок грохнуться. Это сон, всего лишь сон. Только во сне может быть такое количество сконцентрированного, отборного бреда. Пожар, взрывчатка в сумке и еще какой-то отец. Я зацепилась за последнее, как за наименее страшное.