Онлайн книга «Безумный март в Питере»
|
Павел тем временем уже подвел меня к дивану и усадил, с тревогой заглядывая мне в лицо, как будто пытался получить подтверждение, что я в порядке. Я постаралась его утешить и слабо улыбнуться, но, по-моему, получилась какая-то дикая гримаса, которая только еще больше встревожила Павла. – Яна! Что-то болит? Голова кружится? – Ничего, уже получше. Паш, а что с ней? Она в отключке? Вдруг она сейчас очнется… – Все уже хорошо, – Павел наконец-то оставил меня и снова подошел к Ксении. И к Томке, все еще продолжающую цепляться за свою дурацкую сковороду. – Тома, у меня просто нет слов. – А она точно жива? – Томка нервно покосилась на Ксению. – Точно, – Пашка присел на корточки и стал вглядываться в ее лицо. – Господи, как я мог не замечать этого всего? Какие-то бредни, я даже вообразить не мог. Я и забыл почти про тот случай… Платок еще этот… Даже не помню… – Платок, – внезапно у меня в голове что-то щелкнуло, и я, вдруг судорожно вдохнув воздух, разразилась совершенно идиотским смехом. Этот смех родился где-то в области живота и теперь вырывался наружу, через горло, какими-то рваными, клокочущими трелями. Меня всю скрутило, и я забилась в истерике, повторяя только одно слово, как будто в жизни не слышала ничего смешнее. – Платок… платок… символ, мать ее, любви… Пашка снова бросился ко мне, сжав меня в объятиях, пытаясь унять мою дрожь. – Яна, милая, любимая, ну все уже, все, все закончилось… – Платок… символ… – я захлебывалась этими словами и не могла остановиться. – Что это у вас дверь открыта, и в прихожей какая-то странная штуковина валяется…. Я не понял. Что тут произошло? Тома! Мы все разом обернулись на звук голоса. Слова, которые я пыталась выдавить из себя вместе со смехом, застряли у меня горле, Томка испуганно ойкнула, а на лице Павла на мгновенье появилось выражение замешательства, но лишь на мгновенье. На пороге кухни стоял совершенно ошарашенный Стрельцов, сжимающий в руках идиотскую шляпку Ксении. Такое лицо у всегда невозмутимого следователя Стрельцова я видела впервые, а уж он – держу пари – повидал в своей жизни немало. Иван медленно перевел ошарашенный взгляд с Ксении, развалившейся в нелепой позе на полу, на стоявшую над ней бледную Томку, судорожно прижимающую к груди сковородку. На нас с Пашкой Стрельцов не смотрел. – Тома… – растерянно сказал он. Тома пискнула, разжала руки, и сковорода, большая, красивая, блестящая сковорода с шумом упала прямо на голову Ксении. Все это – и опешивший Стрельцов с дурацкой шляпкой, и упавшая сковорода, вызвало во мне новый приступ истеричного хохота. Смеяться было больно, руки сводило судорогой, воздуха не хватало. Я, задыхаясь, забилась, как в лихорадке, издавая уже не смех… а какой-то свистящий хрип. И тут Пашка резко встряхнул меня за плечи и влепил хлесткую отрезвляющую пощечину. И это волшебным образом сработало. Дрожь и спазмы прошли, я уставилась на Пашку и с облегчением стала втягивать в себя воздух. – Прости, прости, пожалуйста, – Пашка притянул меня к себе, крепко прижал, уткнулся в макушку. – Так что тут было? Кто-нибудь мне объяснит? – Стрельцов таращился на нас с Павлом, совершенно ничего не понимая. – Ванечка, я не хотела, – залепетала Томка. – Я сама не поняла, как так вышло. Я в магазин ходила, потому что на сковороде, которая тут, совершенно невозможно готовить. Там как раз распродажа… Хорошая сковорода… – она замолчала, поняв, что несет полную ахинею. |