Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег»
|
Павел Григорьевич с интересом посмотрел на Бориса. Ну вот и настоящий разговор пошёл, надо понимать. Он уже начал примерно догадываться, куда клонит Борис. — Ты про Совет что ли? — И про него в том числе, — Борис откинулся на спинку кресла. — Совет — дело хорошее, я не спорю, но как форма правления он давно себя изжил. Все решения, что принимаются в последнее время — это полумеры, а время полумер давно прошло, Паша. Нам нужна твёрдая власть и, желательно, сосредоточенная в одной руке. Борис выжидающе замолчал. Павел задумчиво смотрел перед собой. До него уже доходили слухи, что с Советом Двенадцати хотят покончить. Кто — Павел не знал. Теоретически, это мог быть любой из двенадцати членов Совета — в их правлении уже давно не наблюдалось единства. Павел был далеко не новичок и прекрасно понимал ситуацию. У всех свои амбиции, а у кого их нет? Вот хоть и у Борьки — у того их вообще через край, достаточно посмотреть, как административное управление с каждым годом подминает под себя всё больше и больше. Но амбиции амбициями, а ум никто не отменял. И чего-чего, а ума его другу не занимать. Да и не станет Борис вступать в открытую борьбу за власть. Во всяком случае не с ним, не с Павлом Савельевым. — Я, Боря, инженер, — осторожно начал Павел. — А у нас инженеров заповедь простая: работает — не трогай. Совет неидеален, тут я с тобой согласен, но я — за коллективное мнение. Слишком велика вероятность, что один, дорвавшись до власти, возомнит себя богом. Вспомни ту историю с северной электростанцией. Умный мужик был Семёнов, только к людям прислушиваться не умел. И себя умнее всех считал, а уж если чьё-то мнение вразрез его шло, становился упрямым как осёл. Про опоры платформы ему сколько раз говорили… — Тогда шторм был, — перебил его Борис. — Да что первый раз за сто лет что ли? — разозлился Павел. — Тогда шторм вокруг всей Башни был. А южная станция, как стояла, так и стоит. А северной — кирдык. И я тебе говорю, решения Семёнова — единоличные решения, потому что нам даже рта раскрыть там не давали — вот одна из ключевых причин. И, добро бы, этот осёл тогда только сам утоп, так он и станцию на дно потащил, и нас всех вместе с ней. До сих пор расхлёбываем, расхлебать не можем… — Погоди… — Нет, это ты погоди. Ты, Боря, тогда, двадцать лет назад где был? Здесь наверху? Карьеру делал, да? А я, внизу, на электростанции этой долбаной пахал. Да меня чудом в тот день там не оказалось, смена не моя была. — Знаю. — Знаешь, — Павел отвернулся. — Это ты знаешь. А другое. Другое знаешь? Что потом было, знаешь? Напомнить тебе, Борис Андреевич, почему нас тут из трёх миллионов едва чуть больше миллиона осталось? — Не надо, — тихо сказал Борис. — Только вот и теперь не лучше. Ты отчёты Руфимова по пятому энергоблоку видел? Навернётся, что делать будем? Купол Башни расхерачим, ветряки поставим? — Надо будет — расхерачим и поставим, — так же тихо сказал Павел. — А людей, Боря, не надо больше трогать. И так уже… Так что, пусть живут… — Да не живём мы здесь! Выживаем! Уже второе столетье выживаем! Борис снова вскочил с места. Принялся большими шагами мерять комнату. Павел молчал. Пусть Боря пар выпустит, ему полезно. — А, ладно! — Борис снова сел. — О делах говорить — не переговорить. Ты лучше скажи, как сам-то? Как Ника? Ну то, что авантюристка она у тебя растёт, это я уже понял. |