Книга Башня. Новый Ковчег-2, страница 85 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Да всё мы делали как надо, — буркнул Кир.

Они сидели рядом с дверью генеральской квартиры, прислонившись к стене. Мимо них постоянно мелькали какие-то люди. Появился Савельев, озабоченный и злой. Пробежала заплаканная Верина мама. На них со Степаном никто не обращал никакого внимания.

— На самом деле, — Стёпка повернул к нему бледное лицо. — На самом деле я ни разу не делал массаж сердца человеку. Только на муляжах. Я думал… думал, это просто…

Он замолчал. Кир хотел сказать что-то ободряюще, но не знал что. Все слова как будто выскочили из головы.

Дверь открылась, и из квартиры вышли два человека с носилками. На носилках лежал генерал, накрытый с головой белой простынёй. Следом появился Савельев и высокий худощавый мужчина. Они о чём-то негромко переговаривались, не замечая сидевших на полу мальчишек.

— Папа? — Стёпка вскочил на ноги.

Высокий мужчина поглядел на них — сначала на Степана, потом скользнул несколько рассеянным взглядом по Киру, который тоже поднялся вслед за Стёпкой, — и молча покачал головой. И в этом жесте был тот самый ответ, который они так страшились услышать.

— Вы были в гостиной, когда Алексею Игнатьевичу стало плохо? — спросил Савельев.

— Нет, — Степан ответил первым. — Мы прибежали, когда Вера закричала. Сначала Марк, а потом все остальные. Почти все друг за другом. Генерал уже был без сознания. И… пульса у него уже не было. Папа, — он опять повернулся к высокому мужчине, который, как Кирилл уже понял, был его отцом. — Я проверил первым делом. И потом решил… ну мы с Кириллом почти сразу стали делать массаж сердца, только…

— Всё правильно сделали, — перебил его мужчина и обернулся к Павлу, видимо, продолжая прерванный разговор. — А может и просто сердечный приступ.

— Не вяжется тут что-то, Олег. Ледовской никогда не жаловался на сердце.

— Не все люди жалуются.

— Да, но по нему и не видно было.

Стёпкин отец пожал плечами, как бы говоря, что это неважно. Савельев ещё больше разозлился.

— У меня отец умер от инфаркта. Скрывал от всех, что сердце пошаливает, до последнего скрывал. А всё равно видно было. Видно, понимаешь? А Ледовской всегда бодрым был, мне казалось, он любому из нас фору даст.

— Ты подозреваешь, что он умер не просто так? Что его убили? Как? Отравили каким-то препаратом, имитирующим смерть от сердечного приступа?

— Такое возможно?

— Теоретически да. Но препарат надо как-то дать.

Кир неожиданно вспомнил стакан. Опрокинутый стакан на столе. И прозрачную лужицу, медленно стекающую к краю…

— Он чего-то пил перед тем, как ему стало плохо.

Кирилл почувствовал, что его голос прозвучал неестественно тонко, даже слегка задребезжал, резко и неприятно. Савельев и отец Степана разом обернулись к нему.

— Тебя же там не было, — Стёпкин отец слегка прищурился.

— Да. Но я видел стакан… там на столе лежал стакан, из него вода пролилась.

Оба мужчины, не сговариваясь, бросились назад в квартиру генерала. Кир со Степаном переглянулись и метнулись за ними следом.

— Где? — спросил Савельев.

На столе ничего не было. Ни стакана, ни лужи воды, вообще ничего. Павел Григорьевич подошёл к столу и протёр стол рукой.

— Сухо.

— Но он там был, — тихо произнёс Кир и слегка попятился под жёстким взглядом Савельева.

— А ты? — Павел Григорьевич повернулся к Стёпке. — Ты тоже видел стакан?