Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 4»
|
Маруся кивнула. Представила себе этот парк и своих родителей. Как папа обнимает маму за плечи, наклоняется к уху, что-то шепчет, и мама улыбается, и становится ещё красивей — она всегда необыкновенно хорошела, когда улыбалась. Их историю Маруся знала наизусть, банальную в общем-то историю, сколько таких встречалось за всё время существования человечества, и сколько ещё будет — не сосчитать… Лиде Одинцовой было лет тридцать с небольшим, совсем как сейчас Марусе, когда её неожиданно повысили и перевели работать в главное управление сектора жизнеобеспечения, на надоблачный уровень. И даже квартирку дали там — небольшую, но с маленькой террасой, выходящей пусть и в общественный, но всё же сад — недостижимая роскошь для большинства людей, запертых в глухой железобетонной конструкции посреди огромного океана. Позади у Лиды был неудачный и какой-то бестолковый случайный брак, не оставивший ни детей, ни тёплых воспоминаний — только лёгкое недоумение, зачем всё это было, и Лида, то ли боясь новых разочарований, то ли чего другого, полностью сосредоточилась на работе, решив, что личная жизнь подождёт. А он был её начальником и в общем-то нравился, хотя ни о чём таком она сначала не думала. Григорий Иванович был женат, и на его рабочем столе, на самом видном месте стояла фотография сына — улыбчивого круглолицего мальчишки, веснушчатого, с непослушными светлыми вихрами. Сына, но не жены. Впрочем, всё это Лиды не касалось, во всяком случае она старалась об этом не думать, но как-то исподволь замечала, что домой её начальник особо не рвется — засиживается допоздна в кабинете за какими-то чертежами, пропадает на объектах, раскиданных по всем уровням Башни. Лиде тоже было некуда спешить, дома её никто не ждал, а работа ей нравилась. И как-то они сами не заметили, что стали искать встреч друг с другом, находить предлоги, чтобы лишний раз увидеться. Постепенно рабочие разговоры перетекали в личные, и они и сами не поняли, как стали друзьями, а потом и больше… Всё случилось очень естественно, как будто, так и было предрешено заранее. — Я же очень испугалась тогда, — говорила мама, вглядываясь куда-то вдаль, словно заново переживая те эмоции. — Когда всё случилось с твоим папой, это было… В общем, он же был женат. И хотя я уже знала, что с женой у него всё не складывается, всё равно… Понимаешь, Маруся, мне казалось, что так нечестно, неправильно. Но вместе с тем, я знала, что именно так — правильно. Потому что нет ничего естественнее, чем быть рядом с ним. Он был моим мужчиной. Понимаешь? Ты когда-нибудь обязательно это поймёшь, Маруся. Ты его встретишь, и почувствуешь — вот он. Твой. Единственный. И Маруся, хотя сама ещё никогда не чувствовала ничего похожего по отношению ни к одному из мужчин, которые вились вокруг неё, маме своей верила. Так бывает. Она, её мама, и Григорий, её отец, были созданы друг для друга. Просто им не повезло. — Там же всё очень непросто у него было, с Еленой Арсеньевной, — продолжала мама. — Между ними была целая пропасть. Её семья, чопорная, высокомерная, так никогда и не приняла Гришу, не признала его своим. И потом ещё эта история… очень нехорошая история, связанная с мятежом и со всеми делами, что тогда творились. Гриша же совсем мальчиком был, когда случился мятеж. Ну и наворотил всякого. С его-то горячностью. Он даже когда взрослым стал и то иногда мог вспылить. А уж когда юношей был… — и Лидия Николаевна мечтательно и нежно улыбалась, видимо, представляя себе того юного и горячего Гришку Савельева, которого тогда ещё не знала. |