Книга Башня. Новый Ковчег 5, страница 271 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— А вы чего здесь? Чего не на работе?

— На работе? — весело засмеялся Гоша. — Ну ты, Кир, даёшь! Времени уже почти девять часов вечера, смена давно закончилась.

— Девять часов? — не поверил Кир.

— Ага, — подтвердил Гоша и продолжил. — Я пришёл, вижу — ты спишь, и не стал тебя будить. Потом мы с Катюшей в столовую сходили, поужинали. Извини, что без тебя. Просто мы подумали, ты устал очень и вообще.

При слове «вообще», Гоша опять как-то странно посмотрел на Кира, и Кир против воли поморщился.

— Но ты не думай, что мы про тебя забыли! Мы тебе ужин сюда принесли. Правда, Катюша? Ой, — спохватился он. — Я тут тебя заболтал, а ужин-то стынет.

Они с Катей подскочили одновременно, почти синхронно, как два винтика одного механизма. Катюша бросилась куда-то в угол, и Кир и опомниться не успел, как перед ним на подносе очутился лоток с куриным супом, гора бутербродов, два яблока и мандарин — яркий, пупырчатый, с чуть примятым бочком.

— Вы чего, столовский склад ограбили? — попытался пошутить Кир, но ни Катя, ни Гоша на его шутку не отозвались.

— Давай ешь, Кирилл, — Катя свела к переносице свои бровки-домики. — Тебе нужно силы восстанавливать. Ты как, можешь сам есть, тебе бинты на руках не мешают? А то…

Она решительно придвинула стул, села рядом, готовая, как догадался Кир, начать кормить его с ложечки. Она даже потянулась к нему, но Кир решительно воспротивился.

— Я тебе что, больной?

— Ты — раненый.

— Блин, Катя, — Кир отодвинул руку девушки. — Я нормально ложку держу, поняла?

Катя вспыхнула, и Гоша, как будто тоже получил команду сверху, залился краской вместе с ней. Кир опять вздохнул — обижать этих ангелов совсем не хотелось, — и, схватив ложку, он принялся уплетать суп, старясь скрыть за торопливыми движениями своё смущение и охвативший его стыд за грубые слова.

— А к тебе уже отец приходил, — Гоша заботливо поправил сползшее одеяло. — Но тоже не стал тебя будить. И ребята из бригады заглядывали. И даже Борис Андреевич. Он вообще уже два раза был.

«Этому-то чего от меня надо? — подумал Кир. — Поиздеваться наверняка не терпится».

Повышенное внимание к своей персоне Кира напрягало. Весь его скудный жизненный опыт подсказывал — сигналил, что ничего хорошего из этого, как правило, не выходило. Последний раз, когда он оказался в центре событий, это чуть было не стоило ему жизни, но главное: это чуть было не стоило жизни Нике.

Кир хмуро орудовал ложкой под аккомпанемент Гошиных восторгов, на которые тот не скупился. Кир его не слушал — Гошины слова, в которые изредка вплетались Катины реплики, превратились в фон. Заткнуть Гошу у него всё равно бы не получилось, поэтому Кир просто отключился, занырнул в свои мысли, беспокойные и сумбурные, где явь граничила с былью. Там была Ника, то смеющаяся, то серьёзная; был Павел Григорьевич, такой, каким Кир увидел его в паровой, рядом с уже отключенным насосом — на жёстком, загрубевшем и сосредоточенном лице явно проступали следы облегчения; был Литвинов, в глазах которого плескался страх за друга; была Маруся, тыкающая раскрытым журналом в лицо Савельеву и звонко выкрикивающая: «Видите! Есть запись! На последней странице!» — Марусины очертания утрачивали чёткость, размывались, и сквозь них опять проступала Ника, и Кир ещё больше запутывался; и была Анна Константиновна с непонятными и совершенно невероятными словами: «вы ведь так с ним похожи».