Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 5»
|
— Люди в общей своей массе мало чем отличаются от коров, — тем временем продолжил Ставицкий. — Они так же нуждаются в уходе, присмотре, в том, чтобы за них принимали решения, указывали им, что делать. Для их же блага. Представьте, что будет с теми коровами, если вдруг кому-то в голову придёт фантазия их освободить? Они начнут безумно метаться по сектору, искать пропитание и в результате просто погибнут. И для того, чтобы этого не случилось, над ними стоят высшие существа — люди. Так и тут. Над большинством людей стоит элита, мы с вами. Мы, как пастухи, должны заботиться о стаде, чтобы оно приносило здоровое потомство, чтобы пребывало в сытости и благоденствии. Подумайте об этом, Олег Станиславович. И я уверен, что вы со мной согласитесь. Олег молчал, придавленный речью Ставицкого. Он ничего не мог сделать, совсем ничего, разве что… Мысль, жуткая и страшная, пришла внезапно. Если прямо сейчас, пока они тут одни, если… Он посмотрел на щуплую шею Ставицкого выглядывающую из воротника шелковой сорочки. Сил у него хватит. Вцепиться в эту цыплячью шею и давить, давить, пока он перестанет подавать признаки жизни. А потом… Да чёрт с ним, с тем, что будет потом. Главное, появится шанс, что все эти безумные проекты не осуществятся. Всего лишь встать, пока он не ждёт, вряд ли щуплый Сергей Анатольевич сможет вырваться. Он всего лишь сумасшедший. Опасный психопат, которого надо изолировать от общества, скорее, пока он не принялся его насильно осчастливливать. Устранить физически. От этих мыслей Олега кинуло в жар. Он ужаснулся, испугался сам себя. Господи, до чего он дошёл! — На нас с вами, Олег Станиславович, возложена величайшая миссия в истории человечества, — продолжал разглагольствовать Ставицкий, не подозревая, что только что был на волосок от смерти. — Раньше тоже предпринимались подобные попытки, но, увы, никто так и не смог довести их до конца. А я уверен — мы сможем. И люди будут нам благодарны. Никогда ещё человечество не было так близко к идеальному общественному устройству. А все эти рефлексии и сантименты… Вы же врач, хирург, у вас должен быть профессиональный цинизм. Если надо удалить поражённую гангреной конечность, вы же не сомневаетесь? Вот так и мы сейчас — удалим всё ненужное, мешающее. А то, что останется, вылечим и приведём к наиболее правильной форме существования. Так что, идите, Олег Станиславович, подготовьте всё. На подготовку к оплодотворению первых маток у вас есть три дня. Химическая кастрация ненужных особей должна начаться послезавтра. А с завтрашнего дня следует приступить к устранению стариков и больных. И да, сдайте ваш материал, это очень важно. Надеюсь, вы при здравом размышлении отбросите те сомнения, которые, я вижу, одолевают вас. Очень на это надеюсь, Олег Станиславович. Мельников кивнул. Призвал все свои силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Чтобы не броситься на этого ополоумевшего фанатика. Сейчас он пойдёт к себе в кабинет и будет думать. Так же, как думал четырнадцать лет назад, после того злополучного собрания, на котором Ольга Ивановна Кашина, ныне покойная, объявила о Савельевском законе. Тогда у него получилось, получится и теперь. — Что ж, я рад, что вы поняли меня. Идите, Олег Станиславович. Я вас не задерживаю, у вас впереди много работы. |