Книга Башня. Новый Ковчег 6, страница 178 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— А хочешь, Петренко, я тебе помогу?

— Чего поможете?

— Ну с Жанной твоей…

Договорить Ника не успела. Прямо над ухом раздался сердитый голос старшей медсестры.

— Вот вы где оба! А я вас по всему отделению ищу! С ног сбилась!

Ника моментально спрыгнула с подоконника, Петренко вытянулся рядом.

— У вас что работы мало?

— Мы всё сделали, что вы нам велели, — Ника вскинула голову.

— Сделали, — подтвердил Петренко.

— А коридор у двадцать восьмой палаты? А процедурную?

Про коридор и процедурную с утра им ничего не говорили, но Ника уже знала, что с Татьяной Сергеевной лучше не спорить. Старшая медсестра не была злой и, высказав что-либо повышенным и недовольным тоном, тотчас об этом забывала, словно ничего и не было. Вот и сейчас, отругав, как следует, Нику и Петренко, она продолжила уже вполне спокойно и миролюбиво.

— Вымойте коридор и протрите пол в процедурной. И можете сходить пообедать. Понятно?

Ника кивнула, а Петренко тут же с готовностью подхватил инвентарь, который везде таскал с собой — ведро и прислонённые к стене швабры.

* * *

Коридор у двадцать восьмой палаты представлял собой узкую, плохо освещённую отворотку от основного прохода, заканчивающую тупиком. Здесь ничего не было кроме процедурной и собственно самой двадцать восьмой палаты. Процедурная большую часть времени была заперта на замок, а в палате стояли три не застеленные койки, и неизвестно, пользовались ли этой палатой вообще — Ника полагала, что нет.

Было похоже, что задание для них с Петренко Татьяна Сергеевна придумала на ходу, лишь бы что-нибудь да поручить. Отчасти виной этому стало их пусть и оправданное безделье, отчасти вина лежала на Петренко.

То, что парень везде и всюду таскается за Никой, здорово раздражало старшую медсестру. Первое время она настойчиво пыталась разбить их дуэт, но тщетно. Петренко, казавшийся с виду безобидным и сговорчивым малым, проявлял завидное упрямство, когда Татьяна Сергеевна давала ему какие-то поручения, которые требовали от него отлучиться от Ники хоть на минуту. В таких случаях он неизменно бурчал:

— Я лучше тут, с Ни… — проглатывал её имя, опускал круглую голову и принимался разглядывать носы своих ботинок.

Татьяна Сергеевна смирилась, записав, по-видимому, Петренко в законченные придурки, но временами её неудовольствие всё же прорывалось, вот как сейчас, и старшая медсестра давала им бессмысленные задания, вроде этого — вымыть никому не нужную процедурную и коридор, где почти никто никогда не ходит.

Ника вздохнула, заправила под шапочку выбившуюся прядку, окинула взглядом предстоящий фронт работ. За спиной возился Петренко. Он уже притащил ведро воды, окунул в него тряпку и старательно отжимал. Нике не нужно было смотреть на него, чтобы понять, чем он занят.

— Ну ладно, давай сюда что ли швабру, — Ника повернулась к Петренко и протянула руку. — Вымоем быстро и пойдём в столовку.

— Вы это… Ника Павловна, вы если устали, так давайте я сам, — Петренко опять захлопал светлыми ресницами. — Я мигом, Ника Павловна.

— Ничего я не устала, давай сюда, — она выхватила швабру из рук Петренко и, наклонившись, споро завозила ею взад-вперёд.

От прежнего весёлого и насмешливого настроения не осталось и следа. Снова вернулось раздражение, заворочалась в душе тяжёлая тоска, закрутились мысли об отце, о Кире. Ника гнала их прочь, но они всё равно возвращались. Растерянностью. Болью. Непролитыми слезами.